Текст песни Келли и Гарсиа Лорка - Романс об испанской жандармерии
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Их кони черным-черны, и черен их шаг печатный. На крыльях плащей чернильных блестят восковые пятна. Надежен свинцовый череп - заплакать жандарм не может; идут, затянув ремнями сердца из лаковой кожи. Полуночны и горбаты, несут они за плечами песчаные смерчи страха, клейкую тьму молчанья. От них никуда не деться - мчат, затая в глубинах тусклые зодиаки призрачных карабинов. О звонкий цыганский город! Ты флагами весь увешан. Желтеют луна и тыква, играет настой черешен. И кто увидал однажды - забудет тебя едва ли, город имбирных башен, мускуса и печали! Ночи, колдующей ночи синие сумерки пали. В маленьких кузнях цыгане солнца и стрелы ковали. Плакал у каждой двери израненный конь буланый. В Хересе-де-ла-Фронтера петух запевал стеклянный. А ветер, горячий и голый, крался, таясь у обочин, в сумрак, серебряный сумрак ночи, колдующей ночи. Иосиф и божья матерь к цыганам спешат в печали - они свои кастаньеты на полпути потеряли. Мария в бусах миндальных, как дочь алькальда, нарядна; плывет воскресное платье, блестя фольгой шоколадной. Иосиф машет рукою, откинув плащ златотканый, а следом - Педро Домек и три восточных султана. На кровле грезящий месяц дремотным аистом замер. Взлетели огни и флаги над сонными флюгерами. В глубинах зеркал старинных рыдают плясуньи-тени. В Хересе-де-ла-Фронтера - полуночь, роса и пенье. О звонкий цыганский город! Ты флагами весь украшен… Гаси зеленые окна - все ближе черные стражи! Забыть ли тебя, мой город! В тоске о морской прохладе ты спишь, разметав по камню не знавшие гребня пряди… Они въезжают попарно - а город поет и пляшет. Бессмертников мертвый шорох врывается в патронташи. Они въезжают попарно, спеша, как черные вести. И связками шпор звенящих мерещатся им созвездья. А город, чужой тревогам, тасует двери предместий… Верхами сорок жандармов въезжают в говор и песни. Часы застыли на башне под зорким оком жандармским. Столетний коньяк в бутылках прикинулся льдом январским. Застигнутый криком флюгер забился, слетая с петель. Зарубленный свистом сабель, упал под копыта ветер. Снуют старухи цыганки в ущельях мрака и света, мелькают сонные пряди, мерцают медью монеты. А крылья плащей зловещих вдогонку летят тенями, и ножницы черных вихрей смыкаются за конями… У белых врат вифлеемских смешались люди и кони. Над мертвой простер Иосиф израненные ладони. А ночь полна карабинов, и воздух рвется струною. Детей пречистая дева врачует звездной слюною. И снова скачут жандармы, кострами ночь засевая, и бьется в пламени сказка, прекрасная и нагая. У юной Росы Камборьо клинком отрублены груди, они на отчем пороге стоят на бронзовом блюде. Жандармы плясуний ловят, их за волосы хватая, - и розы пороховые на улицах расцветают… Когда же пластами пашни легла черепица кровель, заря, склонясь, осенила холодный каменный профиль… О мой цыганский город! Прочь жандармерия скачет черным туннелем молчанья, а ты - пожаром охвачен. Забыть ли тебя, мой город! В глазах у меня отныне пусть ищут твой дальний отблеск Игру луны и пустыни. Ф.Г.Лорка =========================== Лорка не принадлежал ни к какой политической партии, хотя и считался левым. 19 августа 1936 по приказу франкистского центра в Севилье вместе со школьным учителем и двумя матадорами он был расстрелян в овраге Виснар в предгорьях Сьерра-Невады. Незадолго до смерти Лорке пришлось быть ответчиком по юридическому делу, причиной которого был «Романс об испанской жандармерии» – спустя восемь лет после опубликования стихотворения автора обвинили в том, что он опорочил безупречных и бесстрашных рыцарей правопорядка. |
|
Their horses are pitch black ,
and their pitch is black print .
On the wings of raincoats ink
shine wax stains.
Reliable lead skull -
gendarme can not cry ;
are tightening belts
Heart of patent leather .
Midnight and humpback ,
they are behind
sand devils fear
sticky darkness of silence.
Of them can not escape -
race , in the depths of zataya
dim zodiacs
ghostly carbines .
About voiced gypsy town !
You're all covered with flags .
Yellow moon and pumpkin,
plays an infusion of cherries .
And who once saw -
you can hardly forget ,
ginger city towers,
musk and sorrow !
Night , Cold Nights
blue dusk fell .
In small Forge Roma
sun and arrows forged .
Cried at every door
wounded horse buckskin .
In Jerez de la Frontera
lead the singing rooster glass .
And the wind , hot and naked,
sneaking , hiding by the roadside ,
in the twilight, twilight silver
Night , Cold nights .
Joseph and the Mother of God
Roma hurry in sorrow -
they are their castanets
halfway lost .
Maria beads almond ,
as the daughter of the mayor , Smart ;
floats Sunday dress,
glittering foil chocolate .
Joseph waves his hand ,
throwing the cloak zlatotkany ,
followed - Pedro Domecq
and three eastern Sultan.
On the roof dreaming month
drowsy stork froze.
Took off the lights and flags
over sleepy weathervane.
In the depths of the ancient mirrors
sob - dancer shadows.
In Jerez de la Frontera -
midnight dew and singing .
About voiced gypsy town !
You are all decorated with flags ...
Extinguish the green box -
closer blackguards !
Forget whether you, my city!
In the anguish of the cool sea
you sleep , swept stone
not knowing crest strands ...
They enter in pairs -
and the city singing and dancing .
Helichrysum dead rustling
breaks in bandoliers .
They enter in pairs,
slowly, as the black lead .
And a bunch of spurs jingling
mereschatsya them constellations.
A town , a stranger anxiety,
shuffles door suburbs ...
Horse riding forty gendarmes
enter the voices and songs.
Clock tower on the frozen
under the watchful eye of a gendarme .
Centennial brandy bottles
pretended ice in January .
Caught cry vane
clogged rally from the hinges.
Zarublennoy swish of sabers ,
fell under the hooves of the wind .
Scurry old woman gypsy
in the gorges of darkness and light ,
flash sleepy strands
twinkle copper coins .
A sinister wings raincoats
after flying shadows ,
and scissors black vortices
close up of horses ...
White is the gate of Bethlehem
mixed people and horses .
Stretched over a dead Joseph
scarred palm.
A night full of rifles ,
and the air rushes strings.
Children Immaculate Virgin
heals stellar saliva.
Again jump gendarmes ,
bonfire night sowing ,
and beats in a flame fairy tale,
beautiful and naked .
At the young Rosa Camboriu
blade severed breasts
they father's doorstep
standing on a bronze platter.
Gendarmes dancer caught,
their hair was enough -
and rose powder
on the streets bloom ...
When the layers of arable land
lay tile roofs,
dawn , leaning , autumn
cold stone profile ...
Oh my gypsy town !
Jumps off the gendarmerie
black tunnel of silence
and you - a fire engulfed .
Forget whether you, my city!
In front of me now
let your looking for a distant glimpse of
Game of the moon and the desert.
F.G.Lorka
===========================
Lorca does not belong to any political party , although considered a leftist . August 19, 1936 on the orders of the Franco center in Seville , along with a school teacher and two matadors he was shot in the ravine Viznar in the foothills of the Sierra Nevada . Shortly before his death Lorca had to be a defendant in a legal case , the cause of which was the "Romance of the Spanish gendarmerie " - eight years after the publication of the poem the author was accused that he was defamed flawless and fearless knights order.
