Текст песни Bitard671 - Во всю голосину.
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем дерьме, наших дней изучая потемки, вы, возможно, спросите и обо мне. И, возможно, скажет ваш ученый, кроя эрудицией вопросов рой, что жил-де такой певец кипяченой и ярый враг воды сырой. Профессор, снимите очки-велосипед! Я сам расскажу о времени и о себе. Я, ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный, ушел на фронт из барских садоводств поэзии — бабы капризной. Засадила садик мило, дочка, дачка, водь и гладь — сама садик я садила, сама буду поливать. Кто стихами льет из лейки, кто кропит, набравши в рот — кудреватые Митрейки, мудреватые Кудрейки — кто их к черту разберет! Нет на прорву карантина — мандолинят из-под стен: «Тара-тина, тара-тина, т-эн-н...» Неважная честь, чтоб из этаких роз мои изваяния высились по скверам, где харкает туберкулез, где б... с хулиганом да сифилис. И мне агитпроп в зубах навяз, и мне бы строчить романсы на вас,— доходней оно и прелестней. Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне. Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана-главаря. Заглуша поэзии потоки, я шагну через лирические томики, как живой с живыми говоря. Я к вам приду в коммунистическое далеко не так, как песенно-есененный провитязь. Мой стих дойдет через хребты веков и через головы поэтов и правительств. Мой стих дойдет, но он дойдет не так,— не как стрела в амурно-лировой охоте, не как доходит к нумизмату стершийся пятак и не как свет умерших звезд доходит. Мой стих трудом громаду лет прорвет и явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима. В курганах книг, похоронивших стих, железки строк случайно обнаруживая, вы с уважением ощупывайте их, как старое, но грозное оружие. Я ухо словом не привык ласкать; ушку девическому в завиточках волоска с полупохабщины не разалеться тронуту. Парадом развернув моих страниц войска, я прохожу по строчечному фронту. Стихи стоят свинцово-тяжело, готовые и к смерти и к бессмертной славе. Поэмы замерли, к жерлу прижав жерло нацеленных зияющих заглавий. Оружия любимейшего род, готовая рвануться в гике, застыла кавалерия острот, поднявши рифм отточенные пики. И все поверх зубов вооруженные войска, что двадцать лет в победах пролетали, до самого последнего листка я отдаю тебе, планеты пролетарий. Рабочего громады класса враг — он враг и мой, отъявленный и давний. Велели нам идти под красный флаг года труда и дни недоеданий. Мы открывали Маркса каждый том, как в доме собственном мы открываем ставни, но и без чтения мы разбирались в том, в каком идти, в каком сражаться стане. Мы диалектику учили не по Гегелю. Бряцанием боев она врывалась в стих, когда под пулями от нас буржуи бегали, как мы когда-то бегали от них. Пускай за гениями безутешною вдовой плетется слава в похоронном марше — умри, мой стих, умри, как рядовой, как безымянные на штурмах мерли наши! Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь. Сочтемся славою — ведь мы свои же люди,— пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм. Потомки, словарей проверьте поплавки: из Леты выплывут остатки слов таких, как «проституция», «туберкулез», «блокада». Для вас, которые здоровы и ловки, поэт вылизывал чахоткины плевки шершавым языком плаката. С хвостом годов я становлюсь подобием чудовищ ископаемо-хвостатых. Товарищ жизнь, давай быстрей протопаем, протопаем по пятилетке дней остаток. Мне и рубля не накопили строчки, краснодеревщики не слали мебель на дом. И кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего но надо. Явившись в Це Ка Ка идущих светлых лет, над бандой поэтических рвачей и выжиг я подыму, как большевистский партбилет, все сто томов моих партийных книжек Смотрите также:
Все тексты Bitard671 >>> |
|
Dear
descendants of the companions!
Rummaging
today
petrified shit
our days exploring the darkness,
you
possibly
ask about me.
And perhaps say
Your scientist
cut erudition
questions swarm
he lived a de
singer boiled
and a bitter enemy of raw water.
Professor,
remove the glasses-bike!
I'll tell you
about time
and myself.
I flusher
and a water carrier,
Revolution
designed to mobilize and,
I went to the front
manor of gardening
poetry -
women are capricious.
Ambush garden cute
daughter,
a dacha,
Vod
and iron -
I sadila own garden,
she'll water.
Who poetry pours from a watering can,
who sprinkles,
scored in his mouth -
Kudrevatykh Mitreyki,
mudrevatye Kudreiko -
who the hell they plead!
Out abyss quarantine -
mandolin from the wall:
"Tara Ting, Ting packaging,
t-en-n ... "
No matter of honor,
to a sort of roses
My sculptures towered
on squares,
where spitting tuberculosis,
where b ... with a bully
Yes syphilis.
And me
agitprop
navyaz in the teeth,
and I would
scribble
romances for you -
Yield it
and charming.
But I
himself
humbled,
becoming
on the throat
own song.
Listen
comrades descendants
agitator,
Gorlan-leader.
Kill
Poetry flows
I will step
through volumes of lyric,
lifelike
living words.
I come to you
in communist far
not,
as the song-esenenny provityaz.
My verse will reach
ranges through the centuries
and over the heads of
poets and governments.
My verse will reach you,
but it does not reach so -
not as an arrow
in amorous Lirova-hunting
It comes not as a
numismatist erased to nickle
and as the light of dead stars reaches.
My verse
work
colossus years burst
and will be
powerful,
rough
visibly,
like nowadays
entered water,
Crafted
still slaves of Rome.
The mounds of books,
buried verse
glands rows accidentally discovering
you
with respect
to feel them,
as the old,
but a dangerous weapon.
I
ear
in short
not used to fondle;
eyelet girlish
zavitochkah in hair
with polupohabschiny
razaletsya not touched.
Parade unfolded
my pages troops
I pass
stitch on the front.
Poems are
lead-heavy,
and ready for death
and immortal glory.
Poems frozen,
muzzle pressed to the mouth
targeted
yawning titles.
Arms
favorite
race,
ready
rush in the boom,
frozen
the cavalry of witticisms,
raising her rhymes
sculpted peaks.
And
on top of heavily armed troops,
that twenty years of victories
flying,
to the
the last leaf
I give you,
Proletarian planet.
Working
bulk-class enemy -
He and my enemy,
a notorious and long-time.
They told us
go
under the red flag
year labor
Malnutrition and days.
We opened
Marx
each volume,
in the house
own
we open the shutters,
but without reading
we understood that,
in which to go,
in any fight camp.
We
dialectics
taught not to Hegel.
Saber fights
She broke into a verse,
where
under fire
We ran from the bourgeoisie,
like us
sometime
ran from them.
Let
for geniuses
inconsolable widow
trudges glory
in a funeral march -
Die, my verse,
die like a soldier,
as the nameless
to storm our merle!
I do not care
on bronze mnogopude,
I do not care
the marble mucus.
We considered the glory -
because we own people -
let us
The monument will be shared
built
in battles
socialism.
Descendants
Check floats dictionaries:
Years of
resurface
the remains of such words,
as "prostitution"
"Tuberculosis"
"Blockade".
For you,
that
healthy and agile,
poet
licking
chahotkiny spitting
rough tongue poster.
With the tail's
I get the likeness
monsters
iskopaemo-tailed.
Comrade life
come on
quickly stomped,
stomped
on the five-year period
Days residue.
I
and ruble
not accumulated lines,
cabinetmakers
did not send home furnishings.
And besides
freshly laundered shirts,
I tell the truth,
but I do not.
Appearing
in Tse Ka Ka
going
light years
a gang
poetry
grabbers and burning
I'll raise,
as the Bolshevik party card,
one hundred volumes
my
Party books
