Текст песни Афанасий Никитин - Хождение За Три Моря
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Музыка и слова – Борис Гребенщиков (альбомы "Беспечный Русский Бродяга", 2006; "Оракул Божественной Бутылки", 2010; ""Молитва и Пост", 1998) Мы съехали с McDougal в середине зимы Моя подруга из Тольятти, я сам из Костромы Мы бы дожили до лета, а там секир-башка Но в кокаине было восемь к трем зубного порошка. Пришлось нам двигать через люк При свете косяка Она решила ехать в Мекку. Я сказал: " Пока". Не помню, как это случилось, чей ветер дул мне в рот. Я шел по следу Кастанеды - попал в торговый флот, Где все матросы носят юбки, у юнги нож во рту И тут мы встали под загрузку в Улан-Баторском порту. Я сразу кинулся в дацан - хочу уйти в retreat А мне навстречу Лагерфельд, гляжу а мы на Oxford street Со мной наш боцман Паша, вот, кто держит фасон На нём пиджак от Yamamoto и штаны Comme de Garson И тут вбегает эта женщина с картины Моне Кричит: "У нас четыре третьих быстро едем все ко мне!" У них нет денег на такси, пришлось продать пальто. Клянусь, такого в Костроме ещё не видел никто. Вначале было весело, потом спустился сплин, Когда мы слизывали слизь у этих ящериц со спин. В квартире не было прохода от языческих святынь. Я перевёл все песни Цоя с урду на латынь. Когда я допил всё, что было у них меж оконных рам Я сел на первый subway в Тируванантапурам. И вот мы мчимся по пустыне поезд блеет и скрипит, И нас везёт по тусклым звездам старый блюзмен-транвестит Кругом творится черте что - то дальше, то вблизи То ли пляски сталеваров, то ли женский бой в грязи. Когда со мной случился двадцать пятый нерный срыв Я бросил ноги в Катманду через Большой Барьерный Риф. И вот я семь недель не брился, восемь суток ел грибы Я стал похож на человека героической судьбы Шаманы с докторами спорят, как я мог остаться жив Но я выучил суахили и сменил культурный миф. Когда в село войдут пришельцы, я их брошу в тюрьму Нам русским за границей иностранцы ни к чему. |
|
Music and words - Boris Grebenshchikov
(albums "Careless Russian Tramp", 2006; "Oracle of the Divine Bottle", 2010; "" Prayer and Fasting, 1998)
We moved out with McDougal in the middle of winter
My girlfriend is from Tolyatti, I myself am from Kostroma
We would have survived until the summer, and there the ax-head
But cocaine had eight to three tooth powder.
We had to move through the hatch
In the light of the jamb
She decided to go to Mecca. I said, "Bye."
I don’t remember how it happened, whose wind blew in my mouth.
I followed the trail of Castaneda - got into the merchant fleet,
Where all sailors wear skirts, the yungs have a knife in their mouth
And then we got under load in the Ulan Bator port.
I immediately rushed to datsan - I want to go to retreat
And to meet me Lagerfeld, I look and we are on Oxford street
With me is our boatswain Pasha, that's who holds the style
He is wearing a Yamamoto jacket and Comme de Garson pants.
And then this woman runs in from a picture of Monet
Shouts: "We have four-thirds fast, we all go to me!"
They do not have money for a taxi, they had to sell a coat.
I swear, no one has ever seen such a thing in Kostroma.
It was fun at first, then the spleen came down,
When we licked the mucus from these lizards from the backs.
There was no passage from pagan shrines in the apartment.
I translated all the songs of Tsoi from Urdu to Latin.
When I finished everything they had between the window frames
I took the first subway to Thiruvananthapuram.
And so we rush through the desert, the train bleats and creaks,
And the old blues transvestite drives us through the dim stars
Around the line something is going on, then near
Either the dances of the steelworkers, or the female battle in the mud.
When the twenty-fifth uneasy breakdown happened to me
I threw my legs to Kathmandu through the Great Barrier Reef.
And so I didn’t shave for seven weeks, I ate mushrooms for eight days
I became like a man of heroic fate
Shamans with doctors argue how I could stay alive
But I learned Swahili and changed my cultural myth.
When the aliens enter the village, I will throw them in jail
We Russian foreigners do not need foreigners.
