Текст песни АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН - К другу стихотворцу
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Арист! и ты в толпе служителей Парнаса![2] Ты хочешь оседлать упрямого Пегаса; За лаврами спешишь опасною стезей И с строгой критикой вступаешь смело в бой! Арист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы, Забудь ручьи, леса, унылые могилы, В холодных песенках любовью не пылай; Чтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай! Довольно без тебя поэтов есть и будет; Их напечатают — и целый свет забудет. Быть может, и теперь, от шума удалясь И с глупой музою навек соединясь, Под сенью мирною Минервиной эгиды [3] Сокрыт другой отец второй «Телемахиды». Страшися участи бессмысленных певцов, Нас убивающих громадою стихов! Потомков поздных дань поэтам справедлива; На Пинде лавры есть, но есть там и крапива. Страшись бесславия! — Что, если Аполлон, Услышав, что и ты полез на Геликон, С презреньем покачав кудрявой головою, Твой гений наградит — спасительной лозою? Но что? ты хмуришься и отвечать готов; «Пожалуй, — скажешь мне, — не трать излишних слов; Когда на что решусь, уж я не отступаю, И знай, мой жребий пал, я лиру избираю. Пусть судит обо мне, как хочет, целый свет, Сердись, кричи, бранись, — а я таки поэт». Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет. Хорошие стихи не так легко писать, Как Витгенштеину французов побеждать. Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов, Певцы бессмертные, и честь и слава россов, Питают здравый ум и вместе учат нас, Сколь много гибнет книг, на свет едва родясь! Творенья громкие Рифматова, Графова С тяжелым Бибрусом гниют у Глазунова; Никто не вспомнит их, не станет вздор читать, И Фебова на них проклятия печать. Положим, что, на Пинд взобравшися счастливо, Поэтом можешь ты назваться справедливо: Все с удовольствием тогда тебя прочтут. Но мнишь ли, что к тебе рекой уже текут За то, что ты поэт, несметные богатства, Что ты уже берешь на откуп государства, В железных сундуках червонцы хоронишь И, лежа на боку, покойно ешь и спишь? Не так, любезный друг, писатели богаты; Судьбой им не даны ни мраморны палаты, Ни чистым золотом набиты сундуки: Лачужка под землей, высоки чердаки — Вот пышны их дворцы, великолепны залы. Поэтов — хвалят все, питают — лишь журналы; Катится мимо их Фортуны колесо; Родился наг и наг ступает в гроб Руссо; Камоэнс с нищими постелю разделяет; Костров на чердаке безвестно умирает, Руками чуждыми могиле предан он: Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон. Ты, кажется, теперь задумался немного. «Да что же, — говоришь, — судя о всех так строго, Перебирая все, как новый Ювенал, Ты о поэзии со мною толковал; А сам, поссорившись с парнасскими сестрами, Мне проповедовать пришел сюда стихами? Что сделалось с тобой? В уме ли ты, иль нет?» Арист, без дальных слов, вот мой тебе ответ: В деревне, помнится, с мирянами простыми, Священник пожилой и с кудрями седыми, В миру с соседями, в чести, довольстве жил И первым мудрецом у всех издавна слыл. Однажды, осушив бутылки и стаканы, Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный; Попалися ему навстречу мужики. «Послушай, батюшка, — сказали простяки, — Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь, Быть трезвым всякому всегда повелеваешь, И верим мы тебе; да что ж сегодня сам...» «Послушайте, — сказал священник мужикам, — Как в церкви вас учу, так вы и поступайте, Живите хорошо, а мне — не подражайте». И мне то самое пришлося отвечать; Я не хочу себя нимало оправдать: Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты, Проводит тихий век без горя, без заботы, Своими одами журналы не тягчит И над экспромтами недели не сидит! Не любит он гулять по высотам Парнаса, Не ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса; Его с пером в руке Рамаков не страшит; Спокоен, весел он. Арист, он — не пиит. Но полно рассуждать — боюсь тебе наскучить И сатирическим пером тебя замучить. Теперь, Смотрите также:
Все тексты АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН >>> |
|
Arist ! and you are in a crowd of servants Parnassus ! [2]
Do you want to ride a stubborn Pegasus ;
For laurels hurry hazardous paths
And with severe criticism enters bravely into battle !
Arist , believe you me , leave the pen , ink ,
Forget streams , forests, dismal grave,
In cold love ditties not blaze ;
So as not to fall off the mountain , most down steps !
Quite without you there would be poets ;
Print them - and a light forget.
Perhaps, now , away from the hustle remove
And with a silly muzoyu ever joined,
Under the canopy peacefully Minervin Aegis [3]
Hidden another second father " Telemahida ."
Scarecrow fate meaningless singers
We kill the bulk of a verse !
Later descendants tribute Therefore, we have ;
Pinda on laurels there, but is there and nettle .
Fear disgrace ! - What if the Apollo
Hearing that you got on Helicon ,
Contemptuously shaking his curly head,
Your genius award - saving vine ?
But what? you frown and ready to answer ;
" Perhaps - tell me - do not waste unnecessary words;
When that make up my mind , since I do not back down ,
And know my lot fell , I lira is elected .
Let me judge , as he wants, a light,
Angry, yell , scold , - and I did a poet . "
Arist , not the poet, who knows how to weave a rhyme
And skrypya feathers , paper does not regret.
Good poetry is not so easy to write ,
How Vitgenshteinu French win.
Meanwhile, as Dmitriev , Derzhavin , Lomonosov,
Singers immortal , and the honor and glory of Russia ,
Nourish sanity and together teach us
How many books are killed , the light barely rodyas !
Creations loud Rifmatova , Grafova
With a heavy Bibrusom rot Glazunov ;
No one will remember them, do not become nonsense read,
And Febova them curse seal.
Let us assume that , at Pind vzobravshisya happily
So can you be called true :
Everyone enjoyed while you read .
But mnish Do that to you already flowing river
For the fact that you're a poet , untold riches ,
You take what you have already at the mercy of the state,
In the iron chests chervontsi bury
And , lying on his side , quietly eat and sleep?
Not so , my dear friend , the writers are rich ;
Fate they were not given any Marble Chamber
Neither pure gold chests full of :
Hovel underground, high loft -
Here they are magnificent palaces, gorgeous rooms.
Poets - all praise , nourish - only journals ;
Rolling past their wheel of fortune ;
Born naked and naked walks in the coffin of Rousseau ;
Camoes beggars lay the shares ;
Fires in the attic untraceable dies
Alien hands he committed the grave :
Their life - a series of sorrows , gremyascha glory - a dream.
You seem to be thinking a little bit now .
" But what - say - judging all as strictly
Looking over all , as a new Juvenal ,
You're with me about poetry interpreted ;
And he quarreled with Parnasskii sisters
I came here to preach the verses ?
What to do with you? In my mind Do you or not? "
Arist , without further words , here is my answer to you :
In the village , I remember, with the laity simple
The priest and the elderly with gray curls ,
In peace with its neighbors, honor, contentment lived
And the first sage has long had a reputation at all .
One day, having drained the bottle and glasses ,
From a wedding in the evening, he was a little drunk ;
Ass to meet him guys .
" Look, sir, - said Prostyakov -
Instruct us sinners - because you drink forbid ,
Be sober everyone always commanded ,
And we believe you ; yeah well today itself ... "
"Look, - said the priest, the peasants -
How do you teach in the church , so you do it,
Live well , and me - do not imitate . "
And I then had to respond to the most ;
I do not want to justify myself in the least :
Happy is he who , to poems without feeling the hunt,
Spends quiet century without sorrow , without a care ,
His odes magazines not tyagchit
And over impromptu week does not sit !
He does not like to walk on the heights of Parnassus ,
Do not look for pure music , no fiery Pegasus ;
His pen in hand Ramakien not afraid ;
Calm , cheerful he said. Arist , he - not the poet .
But full of talk - I'm afraid you get bored
And satirical pen you torture .
now
