Текст песни Аудиокнига в кармане, Юрий Григорьев - В лакейской
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
ом Федора Павловича Карамазова стоял далеко не в самом центре города, но и не совсем на окраине. Был он довольно ветх, но наружность имел приятную: одноэтажный, с мезонином, окрашенный серенькою краской и с красною железною крышкой. Впрочем, мог еще простоять очень долго, был поместителен и уютен. Много было в нем разных чуланчиков, разных пряток и неожиданных лесенок. Водились в нем крысы, но Федор Павлович на них не вполне сердился: «Всё же не так скучно по вечерам, когда остаешься один». А он действительно имел обыкновение отпускать слуг на ночь во флигель и в доме сам запирался один на всю ночь. Флигель этот стоял на дворе, был обширен и прочен; в нем же определил Федор Павлович быть и кухне, хотя кухня была и в доме: не любил он кухонного запаха, и кушанье приносили через двор зимой и летом. Вообще дом был построен на большую семью: и господ, и слуг можно было бы поместить впятеро больше. Но в момент нашего рассказа в доме жил лишь Федор Павлович с Иваном Федоровичем, а в людском флигеле всего только три человека прислуги: старик Григорий, старуха Марфа, его жена, и слуга Смердяков, еще молодой человек. Приходится сказать несколько поподробнее об этих трех служебных лицах. О старике Григории Васильевиче Кутузове мы, впрочем, уже говорили довольно. Это был человек твердый и неуклонный, упорно и прямолинейно идущий к своей точке, если только эта точка по каким-нибудь причинам (часто удивительно нелогическим) становилась пред ним как непреложная истина. Вообще говоря, он был честен и неподкупен. Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря на то что пред волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и там начать какую-нибудь торговлишку (у них водились кое-какие деньжонки); но Григорий решил тогда же и раз навсегда, что баба врет, «потому что всякая баба бесчестна», но что уходить им от прежнего господина не следует, каков бы он там сам ни был, «потому что это ихний таперича долг».
Смотрите также:Все тексты Аудиокнига в кармане, Юрий Григорьев >>> |
|
The house of Fyodor Pavlovich Karamazov was far from the very center of the city, but not quite on the outskirts either. It was rather dilapidated, but had a pleasant appearance: one-story, with a mezzanine, painted gray and with a red iron roof. However, it could still stand for a very long time, it was roomy and cozy. There were many different closets, different hiding places and unexpected stairs in it. Rats lived in it, but Fyodor Pavlovich was not entirely angry with them: "Still, it is not so boring in the evenings, when you are left alone." And he really did have the habit of letting the servants go to the outbuilding at night and he himself locked himself in the house alone for the whole night. This outbuilding stood in the yard, was spacious and strong; Fyodor Pavlovich also decided to have a kitchen in it, although the kitchen was in the house: he did not like the kitchen smell, and food was brought through the yard in winter and summer. In general, the house was built for a large family: five times more masters and servants could have been accommodated. But at the time of our story, only Fyodor Pavlovich and Ivan Fyodorovich lived in the house, and in the servants' wing there were only three servants: old man Grigory, old woman Marfa, his wife, and the servant Smerdyakov, still a young man. It is necessary to say a little more about these three servants. We have already spoken enough about old man Grigory Vasilyevich Kutuzov, however. He was a firm and unwavering man, stubbornly and straightforwardly moving towards his point, if only this point for some reason (often surprisingly illogical) became an immutable truth for him. Generally speaking, he was honest and incorruptible. His wife, Marfa Ignatyevna, despite the fact that she had unquestioningly bowed to her husband’s will all her life, pestered him terribly, for example, immediately after the liberation of the serfs, to leave Fyodor Pavlovich for Moscow and start some kind of trade there (they had some money); but Grigory decided then and there once and for all that the woman was lying, “because every woman is dishonest,” but that they should not leave their former master, no matter what he was, “because that is their duty now.”
