Текст песни Колясик - О чем забывают отцы
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
"Раскаяние отца" У. Ливингстон Ларнед Послушай, сын. Я произношу эти слова в то время, когда ты спишь; твоя маленькая рука подложена под щёчку, а вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжёлая волна раскаяния. Я пришёл к твоей кроватке с сознанием своей вины. Вот о чём я думал, сын: я сорвал на тебе своё плохое настроение. Я выбранил тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу, так как ты только прикоснулся к своему лицу мокрым полотенцем. Я отчитал тебя за то, что ты не почистил ботинки. Я сердито закричал на тебя, когда ты бросил что-то из своей одежды на пол. За завтраком я тоже к тебе придирался. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты положил локти на стол. Ты слишком густо намазал хлеб маслом. А затем, когда ты отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и крикнул: «До свидания, папа!», я же нахмурил брови и отвечал: «Распрями плечи!» Затем, в конце дня, всё началось снова. Идя по дороге, я заметил тебя, когда ты на коленях играл в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя перед твоими товарищами, заставив идти домой впереди меня. Чулки дорого стоят - и если бы ты должен был покупать их на собственные деньги, то был бы более аккуратным! Вообрази только, сын, что это говорил твой отец! Помнишь, как ты вошёл затем в библиотеку, где я читал,- робко, с болью во взгляде? Когда я мельком взглянул на тебя поверх газеты, раздражённый тем, что мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери. «Что тебе нужно?» - резко спросил я. Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал. Твои ручки сжали меня с любовью, которую Бог вложил в твоё сердце и которую даже моё пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушёл, семеня ножками, вверх по лестнице. Так вот, сын, вскоре после этого газета выскользнула из моих рук и мною овладел ужасный, тошнотворный страх. Что со мною сделала привычка? Привычка придираться, распекать - такова была моя награда тебе за то, что ты маленький мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, всё дело в том, что я ожидал слишком многого от юности и мерил тебя меркой своих собственных лет. А в твоём характере так много здорового, прекрасного и искреннего. Твоё маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далёкими холмами. Это проявилось в твоём стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать меня перед отходом ко сну. Ничто другое не имеет сегодня значения, сын. Я пришёл к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобой колени! Это слабое искупление. Я знаю, ты не понял бы этих вещей, если бы я тебе сказал всё это, когда ты проснёшься. Но завтра я буду настоящим отцом! Я буду дружить с тобой, страдать, когда ты страдаешь, и смеяться, когда ты смеёшься. Я прикушу свой язык, когда с него будет готово сорваться раздражённое слово. Я постоянно буду повторять как заклинание: «Он ведь только мальчик, маленький мальчик!» Бьюсь, что я мысленно видел в тебе взрослого мужчину. Однако сейчас, когда я вижу тебя, сын, устало съёжившегося в твоей кроватке, я понимаю, что ты ещё ребёнок. Ещё вчера ты был на руках у матери, и головка твоя лежала на её плече. Я требовал слишком многого, слишком многого. |
|
"Rassowing Father" W. Livingston Larned
Listen, son. I say these words at the time when you sleep; Your little hand is legs under a brush, and curly blonde hair merged on a wet forehead. I alone sled into your room. A few minutes ago, when I was sitting in the library and read the newspaper, a heavy wave of repentance was smelled to me. I came to your crib with his guilt.
That's what I thought, son: I threw my bad mood on you. I chose you when you dressed to go to school, since you just touched your face with a wet towel. I read you for the fact that you have not cleaned your boots. I angrily shouted at you when you threw something out of my clothes on the floor.
For breakfast, I also quit you. You shed tea. You greedily swallowed food. You put your elbows on the table. You too thick smeared the bread with oil. And then, when you went to play, and I rushed to the train, you turned around, waved my hand and shouted: "Goodbye, dad!", I frowned eyebrows and answered: "straight shoulders!"
Then, at the end of the day, it all started again. Going along the road, I noticed you when you kneel played in the balls. There were holes on your stockings. I humiliated you before your comrades, forcing me to go home ahead of me. Stockings are expensive - and if you had to buy them on our own money, it would be more neat! Imagine only, son, what did your father spoke!
Remember how you entered the library, where I read, is timidly, with pain in look? When I glimpse on you on top of the newspaper, irritated by what I was prevented, you were in indecision I stopped at the door. "What do you need?" - I asked sharply.
You did not answer anything, but I rushed to me, hugged the neck and kissed. Your handles squeezed me with love that God had invested in your heart and even my dismissive attitude could not excite. And then you left, seed with legs, up the stairs.
So, the son, shortly after that, the newspaper slipped out of my hands and won a terrible, nauseous fear. What did the habit of do with me? The habit of finding time, spark - this was my award to you for the fact that you are a little boy. It is impossible to say that I did not love you, the thing is that I expected too much from youth and measured you with the measure of my own years.
And in your character so much healthy, beautiful and sincere. Your little heart is just as great as the dawn over distant hills. It manifested itself in your spontaneous impulse when you rushed to me to kiss me before going to bed. Nothing else has the meanings today, son. I came to your crib in the dark and, ashamed, keen knees before you!
This is a weak redemption. I know, you would not understand these things if I told you all this when you wake up. But tomorrow I will be a real father! I will be friends with you, suffer when you suffer, and laugh when you laugh. I will take my tongue when it will be ready to break out an irritable word. I will constantly repeat as a spell: "He is only a boy, a little boy!"
I bet that I mentally saw an adult man in you. However, now, when I see you, son, tiredly eating in your crib, I understand that you are still a child. Yesterday you were in your hands from my mother, and your head was lying on her shoulder. I demanded too much, too much.
