Текст песни Константин Потапов - После ливня
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
В том парке листва еще бредила ливнем. Отдавшись объятьям промокшей скамьи, он, только что бывший смущенным, наивным, теперь растерял все ужимки свои. В неловких манжетах, распахнутых настежь, в ладони под ворот, в поджатых губах - он был скоротечным, он был настоящим, как капли, что стерты предплечьем со лба. Он был разлохмачен, он был измочален, безмерным безмолвием полон внутри. И в этой разверзнутой бездне молчанья еще раздавался ее звонкий крик. В нем все отживало момент расставанья, еще обсыхал этот свежий разрыв, Он слышал как там, вдалеке разливаясь стихал ее шаг, опрокинув, разлив в нем все через край, так что мокрому парку себя было проще по сухости губ суметь отличить. Парку было так жарко, что ртом ее шаг он ловил на бегу. Асфальт ароматом пролитого лета так жадно внимал ее нервным шагам, что он про себя монолог ломкий этот, читал наизусть, разучив по слогам. Все встало комком липким в стянутом горле, все было не нужным, все было чужим. Он бывший, когда-то упрямым и гордым, теперь просто искренне плакал и жил. Он плакал, как плачут, быть может, впервые, когда еще высших не ищут причин, как плачут все люди, как плачут живые, в ответе за то, что к себе приручив, готовы оставить, Они так сроднились как левая с правой, как брат и сестра, и раны раскрытым разрывом саднили, и это был ужас, и это был страх. Ему бы проститься, ему бы запасться терпеньем, сидеть на скамье, не вставать но снова - в изломанных пальцах запястья но вновь - губы смяты в невнятных словах. И парк был единственный верный свидетель, того, как сквозь зрелый промокший июль, вскочивший внезапно, бежал по планете, весь сжавшись в одно ломовое «Люблю!» Смотрите также:
Все тексты Константин Потапов >>> |
|
In that park, the foliage was still raving with a downpour.
Surrendering to the embrace of a sodden bench
he, just being embarrassed, naive,
now he has lost all his antics.
In awkward cuffs wide open
in the palm of your hand under the collar, in pursed lips -
he was fleeting, he was real,
like drops that were wiped off the forearm from the forehead.
He was tattered, he was tattered
immense silence is full inside.
And in this open abyss of silence
her sonorous cry was still heard.
Everything in him outlived the moment of parting,
this fresh break was still drying up,
He heard how there, spreading in the distance
her step subsided, overturning, spilling
it's all over the edge, so wet parka
it was easier for myself due to dry lips
be able to distinguish. The park was so hot
that with his mouth he caught her step on the run.
Asphalt with the scent of spilled summer
listened so eagerly to her nervous steps,
that he is a brittle monologue about himself,
read by heart, learning the syllables.
Everything fell into a sticky lump in the tight throat,
everything was unnecessary, everything was alien.
He was once stubborn and proud
now he just sincerely cried and lived.
He cried, as they cry, perhaps for the first time,
when they are not yet looking for higher reasons,
how all people cry, how the living cry,
responsible for having tamed to myself,
ready to leave, they became so close
like left to right, like brother and sister,
and the wounds sore with open tears,
and it was horror, and it was fear.
He would have to say goodbye, he would have lost
patience, sit on the bench, do not get up
but again - in the broken fingers of the wrist
but again - lips are crumpled in slurred words.
And the park was the only true witness
as through ripe wet July,
suddenly jumped up, ran across the planet,
all shrinking into one scrap "I love!"
