Текст песни М. Ю. Лермонтов - Мцыри. Часть 1
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
1.Мцыри - на грузинском языке значит "неслужащий монах", нечто вроде "послушника". (Прим. Лермонтова.) Немного лет тому назад, Там, где, сливаяся, шумят, Обнявшись, будто две сестры, Струи Арагвы и Куры, Был монастырь. Из-за горы И нынче видит пешеход Столбы обрушенных ворот, И башни, и церковный свод; Но не курится уж под ним Кадильниц благовонный дым, Не слышно пенье в поздний час Молящих иноков за нас. Теперь один старик седой, Развалин страж полуживой, Людьми и смертию забыт, Сметает пыль с могильных плит, Которых надпись говорит О славе прошлой – и о том, Как, удручен своим венцом, Такой-то царь, в такой-то год, Вручал России свой народ. //-- * * * --// И божья благодать сошла На Грузию! Она цвела С тех пор в тени своих садов, Не опасаяся врагов, 3а гранью дружеских штыков. 2 Однажды русский генерал Из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез. Тот занемог, не перенес Трудов далекого пути; Он был, казалось, лет шести, Как серна гор, пуглив и дик И слаб и гибок, как тростник. Но в нем мучительный недуг Развил тогда могучий дух Его отцов. Без жалоб он Томился, даже слабый стон Из детских губ не вылетал, Он знаком пищу отвергал И тихо, гордо умирал. Из жалости один монах Больного призрел, и в стенах Хранительных остался он, Искусством дружеским спасен. Но, чужд ребяческих утех, Сначала бегал он от всех, Бродил безмолвен, одинок, Смотрел, вздыхая, на восток, Гоним неясною тоской По стороне своей родной. Но после к плену он привык, Стал понимать чужой язык, Был окрещен святым отцом И, с шумным светом незнаком, Уже хотел во цвете лет Изречь монашеский обет, Как вдруг однажды он исчез Осенней ночью. Темный лес Тянулся по горам кругам. Три дня все поиски по нем Напрасны были, но потом Его в степи без чувств нашли И вновь в обитель принесли. Он страшно бледен был и худ И слаб, как будто долгий труд, Болезнь иль голод испытал. Он на допрос не отвечал И с каждым днем приметно вял. И близок стал его конец; Тогда пришел к нему чернец С увещеваньем и мольбой; И, гордо выслушав, больной Привстал, собрав остаток сил, И долго так он говорил: 3 «Ты слушать исповедь мою Сюда пришел, благодарю. Все лучше перед кем-нибудь Словами облегчить мне грудь; Но людям я не делал зла, И потому мои дела Немного пользы вам узнать, А душу можно ль рассказать? Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог. Я знал одной лишь думы власть, Одну – но пламенную страсть: Она, как червь, во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Она мечты мои звала От келий душных и молитв В тот чудный мир тревог и битв, Где в тучах прячутся скалы, Где люди вольны, как орлы. Я эту страсть во тьме ночной Вскормил слезами и тоской; Ее пред небом и землей Я ныне громко признаю И о прощенье не молю. 4 Старик! я слышал много раз, Что ты меня от смерти спас – Зачем?.. Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах Душой дитя, судьбой монах. Я никому не мог сказать Священных слов «отец» и «мать». Конечно, ты хотел, старик, Чтоб я в обители отвык От этих сладостных имен, – Напрасно: звук их был рожден Со мной. И видел у других Отчизну, дом, друзей, родных, А у себя не находил Не только милых душ – могил! Тогда, пустых не тратя слез, В душе я клятву произнес: Хотя на миг когда-нибудь Мою пылающую грудь П Смотрите также:
Все тексты М. Ю. Лермонтов >>> |
|
1.Mtsyri - in Georgian
means "non-serving monk", something like "novice".
(Lermontov's note.)
A few years ago,
Where, merging, they make noise,
Embracing like two sisters
Jets of Aragva and Kura,
There was a monastery. From behind the mountain
And now a pedestrian sees
The pillars of the collapsed gate
Both the towers and the church vault;
But it doesn't smoke under it
Incense burners fragrant smoke,
I can't hear the singing at the late hour
Praying monks for us.
Now one old man is gray,
The half-dead guard was ruined,
Forgotten by people and death,
Sweeps the dust off the gravestones
Which the inscription says
About past glory - and about
How, dejected by his crown,
Such and such a king, in such and such a year,
He handed over his people to Russia.
// - * * * - //
And God's grace came down
To Georgia! She bloomed
Since then, in the shade of their gardens,
Without fear of enemies
3a by the face of friendly bayonets.
2
Once a Russian general
I passed from the mountains to Tiflis;
He was carrying a prisoner child.
He fell ill, did not bear
Works of a long way;
He was, it seemed, about six years old,
Like a chamois of the mountains, shy and wild
And weak and flexible like a reed.
But there is a painful affliction in him
Then developed a mighty spirit
His fathers. Without complaint he
Languished, even a faint groan
I did not fly out of children's lips,
He rejected food as a sign
And quietly, proudly dying.
Out of pity one monk
I looked upon the sick, and within the walls
He remained a guardian,
Saved by friendly art.
But, alien to childish pleasures,
At first he ran from everyone,
Wandered silent, lonely,
I looked, sighing, to the east,
Driven by vague melancholy
On the side of your own.
But after that he got used to captivity,
I began to understand someone else's language,
Was baptized by the holy father
And, with a noisy light is unfamiliar,
Already wanted in the prime of years
Speak the monastic vow,
When suddenly one day he disappeared
On an autumn night. Dark forest
I stretched over the mountains in circles.
Three days all searches for it
Were in vain, but then
They found him unconscious in the steppe
And again they brought it to the monastery.
He was terribly pale and thin
And weak, as if long work,
Disease or hunger experienced.
He did not answer the questioning
And every day he was noticeably sluggish.
And his end was near;
Then the monk came to him
With exhortation and supplication;
And, proudly listening, the patient
Got up, gathering the rest of his strength,
And for a long time he spoke like this:
3
"You listen to my confession
I came here, thank you.
Everything is better in front of someone
To ease my chest with words;
But I did no harm to people,
And therefore my affairs
It's a little good for you to know
Can you tell your soul?
I lived a little, and lived in captivity.
Such two lives in one,
But only full of anxiety
I would trade if I could.
I knew only one thought power,
One - but fiery passion:
She, like a worm, lived in me,
She gnawed at my soul and burned it.
She called my dreams
From stuffy cells and prayers
Into that wonderful world of troubles and battles,
Where rocks hide in the clouds
Where people are free as eagles.
I am this passion in the darkness of the night
Nourished with tears and longing;
Her before heaven and earth
I now admit loudly
And I do not beg for forgiveness.
4
Old man! I have heard many times
That you saved me from death -
Why? .. Gloomy and lonely,
A leaf torn off by a thunderstorm,
I grew up in dark walls
A child's soul, a monk's destiny.
I couldn't tell anyone
The sacred words "father" and "mother".
Of course you wanted, old man,
So that I lose the habit in the monastery
From these sweet names -
In vain: their sound was born
With me. And I saw others
Fatherland, home, friends, relatives,
But I did not find
Not only sweet souls - graves!
Then, empty without wasting tears,
In my heart I made an oath:
Though for a moment someday
My burning chest
P