Текст песни Марадан Осень - Наша комната в Риме
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Наша комната в Риме: время, застывшее на циферблате, недели задернутых штор, зачехленного пианино, стульев, ставя ногу на мрамор, начинаешь движение вспять и опрокидываешься навзничь, как пронзенный пулей. И фабрика начинает дымить над краснеющей черепицей. Когда ты куришь, ваши дымовые завесы почти совпадают. Духота, подбираясь к горлу, распадается на крупицы, на бусины, на обрывки, то есть то, что переживает любые разрывы, бешеное раздражение, слабость тихих движений их обоих, сложившихся воедино. В близлежащем кафе официант предлагает гадость, залитую в пересохшее горло графина. Улица светится желтым, словно топленое масло. Наше коробочное пространство сжимается до икоты. Мебель обозначает границы, как черную массу, накрывшую комнату тенью горящего самолета. Ты – самое светлое, самое лучшее, что могло произойти в этом закрытом месте, в моем настоящем, ближнем. Глядя в твои глаза, я понимаю, что тебя превзойти не способен никто ни в грядущем, ни в какой другой жизни. Наша комната в Риме, как ровный квадрат Малевича поглощает кофейные зерна, книги, географический глобус, замерший над столом. И пространство мечется, как зрачок, не способный настроить свой фокус. Смотрите также:
Все тексты Марадан Осень >>> |
|
Our room in Rome: time frozen on the dial
weeks of drawn curtains, sheathed piano, chairs,
putting your foot on the marble, you begin to reverse and
You topple over like a pierced bullet.
And the factory begins to smoke over the reddening tiles.
When you smoke, your smoke screens almost match.
Stuffy, getting to the throat, breaks up into grains,
to beads, to scraps, that is, what is going through
any tears, frantic irritation, weakness
silent movements of both of them, which have taken shape together.
In a nearby cafe, the waiter offers nastiness,
poured into the dry throat of a decanter.
The street glows yellow, like ghee.
Our boxed space shrinks to hiccups.
Furniture denotes borders like a black mass,
covering the room with the shadow of a burning plane.
You are the brightest, the best that could happen
in this closed place, in my present, neighbor.
Looking into your eyes, I understand that you are superior
no one is capable of anything in the future, nor in any other life.
Our room in Rome, like an even square of Malevich
absorbs coffee beans, books, geographical globe,
frozen over the table. And the space rushes about
like a pupil, unable to adjust its focus.
