Текст песни Михаил Щербаков - L'homme a la moto
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
L'HOMME A LA MOTO Заносчив был угонщик мотоциклов, виртуоз, его не зря учили в колледже. Не спорь, бывало, с ним, когда погода хуже слёз и настроение такое же. Чины строптивому не указ и гости с музыкой нипочём. Сама природа нажать на газ велит ему, чуть что не по нём. Он прерывает вальса тур, вытягивается как тетива - и, взяв партнёршу за маникюр, такие ей говорит слова: «Мадам, вы знаете мой серьёз. И пусть даже вам захочется иметь охапку лиловых роз не позже, чем через полчаса. Я выполню, что прикажете. Но если ногти свои, мадам, ещё вы хоть раз намажете - ничто уже не поможет вам!» Сказавши так и сделавши поклон - среди колонн застывшим молодцам и девицам, выходит наш угонщик ровно вон, а выйдя вон - берёт ближайший «харлей дэвидсон». Колодки вынув из-под колёс и пломбы перерубив сплеча, чужую технику виртуоз приводит в действие без ключа. Мотор искрит, подымая вой, подобно молниям и громам, - и мчится с грохотом наш герой по всем семи городским холмам. Взлетает в гору он соколом, зигзаги чертит по гололёду, огонь и холод в себе самом смешав, как греки вино и воду. Несётся под гору он стремглав, стучит на выбоинах чечётку, восторг и сумрак в себе смешав, как россияне вино и водку. Когда же тормозит он, чтобы выкурить «косяк» и приложиться ко флакончику, - из воздуха является фургон о трёх осях и прицепляется к угонщику. Снаружи смотрится не весьма, кибитка так себе, сорт второй. Зато внутри, чума не чума, но пир на сорок персон горой. Как будто конкурс на лучший тост увлёк и греков и россиян - и тосты их достигают звёзд, к немалой радости марсиан. Готов к полёту фургон-фуршет, но постовым не видать улова. Не потому что зелёный свет, а потому что нет никакого. И рейс как будто не грузовой, кому - ухабы, кому - услады, и до конечной от узловой - как до Московии от Эллады... Во славу кубка и мундштука - отрава пьётся, дымится зелье. Не потому что без них тоска, а потому что от них веселье. Пускай не раут, скорей дебош, ни протокола, ни фонограммы... Но кавалеры изящны сплошь, и дамы тоже... мечта, не дамы! Лишь две - ни то ни сё, из тех, что ночью не едят и чтут порядок, как религию. Они случайно здесь и веселиться не хотят, хотят в Эльзас и Лотарингию. Скулят: «А можно нам в Эльзас?» Нельзя-с. Не сломишь виртуоза и к шаблону не сведёшь, его не зря лечили в клинике. «Приехали! - кричит. - Вали на волю, молодёжь, гони прогонные полтинники!» Затем, столкнув балаган с холма, он деньги (счётом до сорока монет) несёт, зима не зима, к воротам спящего цветника. Минуя диспуты о цене, вручает сторожу, что принёс, и требует: «Упакуйте мне вон ту охапку лиловых роз!» ...Какой длины ни задай полёт, обратный - кажется, что длиннее. А тут и утро уже вот-вот, и утро вечера мудренее. Герой в седле, и сухим огнём, который пепла не оставляет, ещё горит ретивое в нём. Но догорает и остывает. Уже, куда бы ни мчал его стальной дракон со стеклянным оком, повсюду кончилось торжество - и ничего, кроме чёрных окон. И - сколь сердито бы наш пилот ни думал: «Мы, мол, ещё покажем!» - он не парит уже, но плывёт. И доплывает вполне погасшим. Потом под окнами, пуст и вял, дымит он зельем и пьёт отраву. Дракон становится, где стоял. Цветы лилово летят в канаву. 2005 Смотрите также:
Все тексты Михаил Щербаков >>> |
|
L'HOMME A LA MOTO
Arrogant was a motorcycle thief, a virtuoso,
it was not for nothing that he was taught in college.
Do not argue with him when the weather is worse than tears
and the mood is the same.
The ranks of the obstinate are not a decree and guests with music do not care.
Nature itself tells him to press the gas, almost on it.
It interrupts the waltz tour, stretches out like a bowstring -
and, taking his partner for a manicure, he says these words to her:
“Madam, you know my seriousness. And even if you want
have an armful of purple roses no later than half an hour later.
I will do what you order. But if your nails, madam,
still you smear at least once - nothing will help you! "
Saying so and bowing - among the columns
frozen fellows and girls,
our hijacker comes out exactly out, and out -
picks up the nearest Harley Davidson.
Taking out the pads from under the wheels and seals, chopping off the shoulder,
the virtuoso sets someone else's technique into action without a key.
The motor sparks, raising a howl like lightning and thunder, -
and our hero rushes with a roar along all seven city hills.
He flies up the mountain with a falcon, draws zigzags on the ice,
fire and cold in himself, mixing wine and water like the Greeks.
He rushes downhill headlong, tap on potholes,
delight and twilight in himself, mixing wine and vodka like Russians.
When he slows down to smoke a joint
and kiss the bottle, -
out of thin air is a van with three axles
and clings to the hijacker.
Outside, it does not look very good, the wagon is so-so, the second grade.
But inside, the plague is not a plague, but a feast for forty people in the mountains.
As if the competition for the best toast captivated both Greeks and Russians -
and their toasts reach the stars, much to the delight of the Martians.
The buffet van is ready to fly, but the guards cannot see the catch.
Not because the light is green, but because there is none.
And the flight seems to be not a cargo one, to whom - bumps, to whom - delights,
and to the final from the junction - as to Muscovy from Hellas ...
To the glory of the goblet and the mouthpiece - the poison is drunk, the potion is smoking.
Not because there is longing without them, but because they make fun.
Let it not be a reception, rather a brawl, no protocol, no phonogram ...
But gentlemen are graceful all over, and ladies too ... a dream, not ladies!
Only two - neither this nor that, of those that do not eat at night
and honor order as a religion.
They happen to be here and don't want to have fun,
want to Alsace and Lorraine.
They whine: "Can we go to Alsace?" No, sir.
You cannot break a virtuoso and you cannot reduce to a template,
it was not in vain that he was treated in the clinic.
“We've arrived! - shouts. - Get free, youth,
drive the running fifty rubles! "
Then, pushing the booth off the hill, he money (up to forty
coins) carries, winter is not winter, to the gate of a sleeping flower garden.
Bypassing disputes about the price, he hands over to the watchman what he brought,
and demands: "Pack me that bunch of purple roses!"
... No matter how long you set the flight, the opposite one seems to be longer.
And here the morning is just about, and the morning is wiser than the evening.
The hero is in the saddle, and with dry fire that does not leave ashes,
still burning zealous in him. But it burns out and cools down.
Already, wherever his steel dragon with a glass eye rushed,
the celebration was over everywhere - and nothing but black windows.
And - no matter how angrily our pilot may think: "We will show you again!" -
he no longer soars, but floats. And it floats completely extinguished.
Then under the windows, empty and sluggish, he smokes potion and drinks poison.
The dragon becomes where it stood. Purple flowers fly into the ditch.
2005
