Текст песни Михаил Щербаков - Цыбин
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Оно не то чтоб Цыбин был с двойным натура дном, когда в натуре бездна, речи нет о дне двойном, не нужно для величья ни котурнов, ни двуличья, иного хоть во мрамор посели, он так и будет гном, а Цыбин, с малолетства не терпевший мотовства, жил в сером новострое, даром слава, что Москва, но если кто меж смертных понимал в деньгах несметных и кто, вложив червонец, наживал не два, но двадцать два, то Цыбин был. Во вздорный рынок чёрный он внедрил стандарт и сорт, и там, где кособочился кустарный натюрморт, возникло что-то с чем-то в духе фресок чинквеченто, не зря бродили слухи по Москве, что Цыбин в чём-то чёрт, не зря вошли в легенду келья та и тот планшет, где формулы чертя и конструируя сюжет, в одном лице Кулибин и Хичкок, магистр Цыбин, влиял на экспорт нефти, на бюджет страны и свой бюджет, но зря потом в суде к нему под видом интервью пристал какой-то деятель, похожий на змею: "Могли б, мол, душу бесу вы продать из интересу?". И Цыбин грандиозно пошутил: "Смотря почём и чью". Ах, Цыбин, я не рядом был, но кабы рядом был, я разом бы с нахала сбил его гражданский пыл, не тратя слов, ему бы выбил я глаза и зубы, особо если выпил бы, но Цыбин отродясь не пил и в шутку свёл. Держа надзор над всеми от акул до прилипал, он в каждом, даже в том, кто оступился или пал, провидел звеньевого сферы сбыта теневого, иные хоть во сне слепцы, а Цыба никогда не спал, и мы, вообразив, что соответственно умны, с готовностью на то употребили бы умы, чтоб, скажем, город Рыбинск переделать в город Цыбинск, но весь масштаб вождя нам было не дано постичь, увы. Увы, в безвременье глухом, где честь и совесть набекрень, мы помнили, что Цыбин это камень и кремень, но в нём искали друга мы, когда свистела вьюга, однако устремлялись не к нему, когда цвела сирень. А в нём, когда цвела она и пели соловьи, рождался композитор типа Цезаря Кюи, и ночью в келье тёмной ре минор клубился томный, вибрировали септимы и слышалось "Фюи, фюи". То Цыбин был. И плыл ноктюрн в Женеву в спецвагоне из брони, зелёные огни не предвещали западни, и скважины качали нефть, и шахты не скучали, казна чесала голову, а гений колдовал в тени, не то чтоб неуклюж, невзрачен или там недюж, он как-то не ровнялся тем, кто взрачен и уклюж, был высшего пошиба человек-оркестр Цыба, такому не конвой бы а "Спасибо" лишь, да поздно уж, сочли в суде, что доля, надлежавшая казне, не просто утрясалась в промежуточном звене, но грубо нарезалась вкривь и вкось, как оказалось, а верно или дурно суд судил, о том судить не мне. Аккордно или сдельно правоведы-храбрецы явили образцы проникновенной хрипотцы, но демон шахт и скважин был всемернейше посажен, за то, за что никто бы на себя вины не взял, а Цы, а Цыбин взял. И нынче, если родич поселково-хуторской, решает на каникулах развлечь себя Москвой, я в центре культпоходом не кружу с овощеводом, ему служу я гидом, но вожу не по Тверской-Ямской, выгуливаю я его по цыбинским местам, Калужская - Беляево - Коньково - Тёплый Cтан, где мнится временами, будто Цыбин снова с нами, и губы прямо сами шепчут: "Цыбин, ты в архив не сдан, ты компас наш земной, а также посох и праща, ты знаешь, как отчизну обустроить сообща. Откликнись, невидимка!" Но асфальтовая дымка молчит, за нашу косность нам отмщая, мстя и даже мща. Конечно, мща. Смотрите также:
Все тексты Михаил Щербаков >>> |
|
It is not that Tsyubin was with a double nature bottom,
When in nature the abyss, there is no speech about the bottom of the double,
no need for great cats, nor two,
Other at least in the marble was sought, he will be gnome,
and Tsyubin, from the youngsters not tolerant of the motley,
lived in gray newstream, the gift of glory, that Moscow,
But if someone else understood in the money of indispensable
and who, having invested the Chervonets, was not on two, but twenty two,
That Tsyubin was.
In the twin market, he introduced a standard and variety,
And where there is a handicraft still life,
There was something with something in the spirit of the frescoes of Ginkvice,
Not in vain roamed rumors in Moscow, that Tsybin in something damn,
Not in vain entered the legend of the flexibility of the same tablet,
where the formulas of the drawing and constructing the plot,
in one face of Kulibin and Hitchcock, Master Tsyubin,
influenced the export of oil, the country's budget and its budget,
But in vain then in court to him under the guise of an interview
Stretched some kind of figure, similar to the snake:
"Could b, they say, the soul of the demon, you sell out of interest?".
And the Tsyubin was grand joked: "looking at how much and whose."
Ah, tsybin, I was not near, but I was there,
I would have hit his civil dust from Nahala,
Do not spend words, I would have knocked my eyes and teeth,
Especially if I drank, but Tsyubin did not eat
And in a joke, dot.
Holding supervision over all of the shark before prichapal,
He is in every, even in who stumbled or fell,
Provided the link sector of the shadow
Other at least in a dream, blinders, and Tsyba never slept,
And we, imagining that, accordingly, smart
readily used the minds,
To, say, the city of Rybinsk to remake in the city of Tsybinsk,
But the whole scale of the leader was not given to comprehend, alas.
Alas, in a lack of deaf, where the honor and conscience is racing,
We remembered that Tsybin is a stone and flint,
But in it were looking for a friend we, when the blizzard whistled,
However, it was not rushed to him when the lilac bloomed.
And in it, when she was blooming and sang nightingaws,
Caesar Cuei type composer was born,
And at night, Tomny's Dark Dam Minor was smoking
Vibrated septim and heard "Fui, Fuy".
That Tsyubin was.
And slept knockturne to Geneva in Spetsvagon from armor,
Green lights did not foresee the Western,
and the wells swathe oil, and the mines did not bored,
The highest chart of his head, and the genius kovded in the shadows,
not so awkward, unprecedented or there is non-good,
He somehow did not even even be the one who was raised and complied,
was the highest sewing man-orchestra Tsyba,
such not a convoy would be "thank you only, yes late
found in court that the proportion of the treasury,
not just got rided in an intermediate link,
but rudely cut the cut and so, as it turned out,
And true or bad judgment judged, but not to judge.
Accompliamentary or piece of laws-brave
appeared samples of penetrated wheezing
But the daemon mines and wells was enraged
for what no one would take guilty for yourself, and
And Tsyubin took.
And now, if Rainan settlement-farm,
decides on vacation to entertain himself in Moscow
I am in the center of the culture not circling with a vegetable water,
I serve a guide, but I did not drive in Tver-Yamskaya,
I wander it in the Central Places,
Kaluga - Belyaevo - Konkovo - Warm Tutted,
where it mnives at times, as if Tsyubin is again with us,
And the lips will whisper directly: "Tsyubin, you're not put in the archive,
You are compass our earthly, as well as staff and the rush,
You know how to get schizc.com.
Reach, invisible! "But asphalt chimka
Silent, for our cosmy weching, mushy and even the MSHA.
Of course, the MSH.
