Текст песни Михаил Щербаков - Воспоминания в соборе Парижской Богоматери
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
На лодке через Ниагарский водопад один безумец может только перебраться, но неспроста меня влечёт кромешный ад туда, где даже след не может отыскаться. Как талисман, со мною вечно медальон, но под техасским ливнем вымок я до нитки, проник я в древний заколдованный каньон и попинал ногами золотые слитки. Когда на остров Пасхи я завёз фокстрот, об этом на материке ходили сказки. Меня в Чикаго ждали все, а я в Детройт позавчера вернулся поездом с Аляски. Всего на два часа гостиницу заняв, я улетел, а мне вдогонку телеграммы - никто не знал, что, медальон поцеловав, я заглянул в собор Парижской Божьей Мамы. А в медальоне том овальное кольцо, с портретом женщины старинная камея, и благородное прекрасное лицо, рука со свечкою и царственная шея... Один лишь раз померкло пламя на челе - когда по Кубе я шатался, пламенея, и как-то вдруг увидел ночью на скале благообразное лицо Хемингуэя. Но только та, чей образ свято я хранил, когда меня по Эфиопии мотало, меня не раз уж и не два похоронив, она не очень чтобы очень тосковала. А я остался жив, и был один как перст, свое ружьё оставил в Гамбургском ломбарде, родным мне существом на двести миль окрест был верный чёрный пес по кличке Гарибальди. Мне передали, что искали днём с огнём меня четыре экспедиции два года - а мне как раз тогда пришлось побыть вождём у одного провинциального народа. С большим гаремом я забыл про медальон, меня туземцы на своих таскали спинах, и в честь меня был целый город наречён - совсем как восемь лет назад на Филиппинах. Восславлю землю, где найдёт покой мой прах! И открывателя предвижу, капитана, что, мчась по морю на истлевших парусах, узреет берег тот с восторгом Магеллана. И открывателю, Бог весть в году каком, туземцы, гордые легендами своими, покажут холм могильный, череп под крестом, и помянут моё прославленное имя. <1978> Смотрите также:
Все тексты Михаил Щербаков >>> |
|
By boat through Niagara Falls
one madman can only get over
but it’s not without reason that hell attracts me
to where even a trace cannot be found.
Like a talisman, the medallion is always with me,
but under the texas rain I got soaked
I entered the ancient enchanted canyon
and kicked the gold bars.
When I brought the foxtrot to Easter Island,
there were tales about this on the mainland.
Everybody was waiting for me in Chicago, and I'm in Detroit
The day before yesterday he returned by train from Alaska.
Having occupied the hotel for only two hours,
I flew away, and to me after the telegram -
no one knew that having kissed the locket,
I looked into the Cathedral of Our Lady of Paris.
And in the medallion is an oval ring,
with a portrait of a woman an old cameo,
and a noble beautiful face
hand with a candle and a royal neck ...
Only once did the flame on the brow fade -
when I swayed around Cuba, flaming
and somehow I suddenly saw at night on a rock
Hemingway's handsome face.
But only the one whose image I holy kept
when I was swept in Ethiopia,
burying me more than once
she’s not very much to yearn for.
And I survived, and was alone like a finger,
left his gun at the Hamburg pawnshop,
my native creature two hundred miles around
was a faithful black dog named Garibaldi.
They told me what they were looking for in the afternoon with fire
me four expeditions two years -
and just then I had to be a leader
one provincial people.
With a big harem, I forgot about the locket,
the natives dragged me on their backs
and in honor of me the whole city was named -
just like eight years ago in the Philippines.
I will glorify the land where my dust will find peace!
And I foresee the discoverer, captain,
that, racing through the sea on decayed sails,
he will see the shore with the delight of Magellan.
And to the discoverer, God knows what year,
natives proud of their legends
they will show the grave hill, the skull under the cross,
and remember my illustrious name.
<1978>
