Текст песни Некрасов - Кому на Руси жить хорошо - Глава 4. Доброе время - добрые песни
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
4. ДОБРОЕ ВРЕМЯ - ДОБРЫЕ ПЕСНИ В замену спичей с песнями, В подспорье речи с дракою Пир только к утру кончился, Великий пир!.. Расходится Народ. Уснув, осталися Под ивой наши странники, И тут же спал Ионушка, Смиренный богомол. Качаясь, Савва с Гришею Вели домой родителя И пели; в чистом воздухе Над Волгой, как набатные, Согласные и сильные Гремели голоса: Доля народа, Счастье его, Свет и свобода Прежде всего! Мы же немного Просим у бога: Честное дело Делать умело Силы нам дай! Жизнь трудовая - Другу прямая К сердцу дорога, Прочь от порога, Трус и лентяй! То ли не рай? Доля народа, Счастье его, Свет и свобода Прежде всего! -------- Беднее захудалого Последнего крестьянина Жил Трифон. Две коморочки: Одна с дымящей печкою, Другая в сажень - летняя, И вся тут недолга; Коровы нет, лошадки нет, Была собака Зудушка, Был кот - и те ушли. Спать уложив родителя, Взялся за книгу Саввушка, А Грише не сиделося, Ушел в поля, в луга. У Гриши - кость широкая, Но сильно исхудалое Лицо - их недокармливал Хапуга-эконом. Григорий в семинарии В час ночи просыпается И уж потом до солнышка Не спит - ждет жадно ситника, Который выдавался им Со сбитнем по утрам. Как ни бедна вахлачина, Они в ней отъедалися. Спасибо Власу-крестному И прочим мужикам! Платили им молодчики, По мере сил, работою, По их делишкам хлопоты Справляли в городу. Дьячок хвалился детками, А чем они питаются - И думать позабыл. Он сам был вечно голоден, Весь тратился на поиски, Где выпить, где поесть. И был он нрава легкого, А будь иного, вряд ли бы И дожил до седин. Его хозяйка Домнушка Была куда заботлива, Зато и долговечности Бог не дал ей. Покойница Всю жизнь о соли думала: Нет хлеба - у кого-нибудь Попросит, а за соль Дать надо деньги чистые, А их по всей вахлачине, Сгоняемой на барщину, Не густо! Благо - хлебушком Вахлак делился с Домною. Давно в земле истлели бы Ее родные деточки, Не будь рука вахлацкая Щедра, чем бог послал. Батрачка безответная На каждого, кто чем-нибудь Помог ей в черный день, Всю жизнь о соли думала, О соли пела Домнушка - Стирала ли, косила ли, Баюкала ли Гришеньку, Любимого сынка. Как сжалось сердце мальчика, Когда крестьянки вспомнили И спели песню Домнину (Прозвал ее "Соленою" Находчивый вахлак). СОЛЕНАЯ Никто как бог! Не ест, не пьет Меньшой сынок, Гляди - умрет! Дала кусок, Дала другой - Не ест, кричит: "Посыпь сольцой!" А соли нет, Хоть бы щепоть! "Посыпь мукой",- Шепнул господь. Раз-два куснул, Скривил роток. "Соли еще!"- Кричит сынок. Опять мукой... А на кусок Слеза рекой! Поел сынок! Хвалилась мать - Сынка спасла... Знать, солона Слеза была!.. Запомнил Гриша песенку И голосом молитвенным Тихонько в семинарии, Где было темно, холодно, Угрюмо, строго, голодно, Певал - тужил о матушке И обо всей вахлачине, Кормилице своей. И скоро в сердце мальчика С любовью к бедной матери Любовь ко всей вахлачине Слилась,- и лет пятнадцати Григорий твердо знал уже, Что будет жить для счастия Убогого и темного Родного уголка. Довольно демон ярости Летал с мечом карающим Над русскою землей. Довольно рабство тяжкое Одни пути лукавые Открытыми, влекущими Держало на Руси! Над Русью отживающей Иная песня слышится: То ангел милосердия, Незримо пролетающий Над нею, души сильные Зовет на честный путь. Средь мира дольнего Для сердца вольного Есть два пути. Взвесь силу гордую, Взвесь волю твердую,- Каким идти? Одна просторная Дорога - торная, Страстей раба, По ней громадная, К соблазну жадная Идет толпа. О жизни искренней, О цели выспренней Там мысль смешна. Кипит там вечная, Бесчеловечная Вражда-война За блага бренные. Там души пленные Полны греха. На вид блестящая, Там жизнь мертвящая К добру глуха. Другая - тесная Дорога, честная, По ней идут Лишь души сильные, Любвеобильные, На бой, на труд. За обойденного, За угнетенного - По их стопам Иди к униженным, Иди к обиженным - Будь первый там! --- И ангел милосердия Недаром песнь призывную Поет над русским юношей,- Немало Русь уж выслала Сынов своих, отмеченных Печатью дара божьего, На честные пути, Немало их оплакала (Пока звездой падучею Проносятся они!). Как ни темна вахлачина, Как ни забита барщиной И рабством - и она, Благословясь, поставила В Григорье Добросклонове Такого посланца. Ему судьба готовила Путь славный, имя громкое Народного заступника, Чахотку и Сибирь. --- Светило солнце ласково, Дышало утро раннее Прохладой, ароматами Косимых всюду трав... Григорий шел задумчиво Сперва большой дорогою (Старинная: с высокими Курчавыми березами, Прямая, как стрела). Ему то было весело, То грустно. Возбужденная Вахлацкою пирушкою, В нем сильно мысль работала И в песне излилась: "В минуты унынья, о родина-мать! Я мыслью вперед улетаю. Еще суждено тебе много страдать, Но ты не погибнешь, я знаю. Был гуще невежества мрак над тобой, Удушливей сон непробудный, Была ты глубоко несчастной страной, Подавленной, рабски бессудной. Давно ли народ твой игрушкой служил Позорным страстям господина? Потомок татар, как коня, выводил На рынок раба-славянина, И русскую деву влекли на позор, Свирепствовал бич без боязни, И уж |
|
4. Good time - good songs
In replacing sleep with songs,
In the help of speech with drako
Feast only by morning ended
Great PIR! .. diverge
People. Hazard, remaining
Under the eve of our wanderers,
And immediately slept ionushka,
Humble mantis.
Swashing, savva with grisha
Led home parent
And sang; in pure air
Above the Volga, like Nabat,
Consonants and strong
Rades voices:
Share of the people
His happiness
Light and freedom
Primarily!
We are a bit
We ask God:
Honestly
Make skillfully
Forces we give!
Life work -
Friend straight
To the heart of the road,
Away from the threshold,
Coward and lazy!
Wasn't he paradise?
Share of the people
His happiness
Light and freedom
Primarily!
--------
Poor Zahudaeva
The last peasant
There was a trif. Two rowers:
One with smoking pecop
Other in Sage - Summer,
And the whole is short-lived;
There are no cows, no horses,
There was a dog toadushka
There was a cat - and those gone.
Sleep putting a parent,
Took the book Savvushka,
And Grisha is not sitting,
I went to the field, in the meadow.
Grisha - the bone is wide
But strongly stupid
Face - their unoccupied
Hapuga Economy.
Gregory in the seminary
At night, wakes up
And then then to the sun
Does not sleep - waiting for a greedy sitney,
Who issued them
With a shot in the morning.
No matter how poor Vakhlachina
They seated it.
Thanks to the Vlas-Cross
And other men!
They paid the young people,
As much, work,
On their divids
Cerented in the city.
Dyacter boiled kids
And what they feed -
And think forgot.
He himself was always hungry,
All spent in search,
Where to drink where to eat.
And he was a lung in
And be another, hardly
And survived to the seen.
His mistress Domnushka
Was careful,
But durability
God did not give her. Powder
All life about salt thought:
No bread - someone
Asks, and for salt
Give money clean,
And they are across Vakhlachin,
Barschina driving
Not much! Good - bunk
Vakhlak shared with the house.
Long ago in the ground would
Her native babes
Do not be hand vakhlats
Generous than God sent.
Bathers unrequited
For everyone who is something
Helped her on a black day
All his life about salt thought
About salt sang Domnushka -
Was she who washed
Lee Baubal,
Beloved son.
How the boy's heart sank,
When the peasants remembered
And sang the song Domnin
(Nickname her "salty"
Responsible Wahlak).
Salt
Nobody like God!
Do not eat, does not drink
Little son,
Look - die!
Gave a piece
Gave another -
Does not eat, shouts:
"Spring Solza!"
And there is no salt,
At least a chip!
"Sprinkle with flour", -
Whispered the Lord.
Once or two bunned,
Skrew the rotock.
"Salts more!" -
Shouts son.
Again with flour ...
And on a piece
Tears by the river!
Has a son!
Mother bows
Son saved ...
Know, Solon
The tear was! ..
Remember Grish Song
And prayer voice
Quietly in the seminary
Where it was dark, cold,
Sullenly, strictly, hungry,
Sovned - Tuzhil about Mother
And about the whole Vakhlachin,
Kormilice his.
And soon in the heart of the boy
With love for poor mother
Love to all Vakhlachin
Merged - and fifteen years
Gregory knew firmly already,
What will live for happiness
Illegal and dark
Native corner.
Pretty demon furry
Flew with a sword punishing
Over Russian Earth.
Pretty slavery
Some Ways Lukowani
Open, intent
Holded in Russia!
Above Rus Sorrow
Other song hears:
Then the Angel of Mercy,
Invisibly flying
Above her, souls are strong
Calls on an honest way.
The medium of the world Dollya
For the heart of free
There are two ways.
Silence is proud,
Silence will solid, -
What to go?
One spacious
The road is
Passions of slave
It's tremendous
To the temptation of greedy
There is a crowd.
About life sincere
About the goal of rarely
There thought is funny.
Boils there eternal
Inhuman
Enough war
For the good of the brain.
There are the souls of captive
Full sin.
Brilliant
There's life dead
To good dechah.
Other - cramped
Road, honest,
They go on it
Only souls are strong,
Loving,
On battle, for work.
For offended
For oppressed -
According to their footsteps
Go to humiliated
Go to offended -
Be the first there!
----
And the Angel of Mercy
No wonder the song is called
Sings over Russian boys, -
Quite a few rus sent
Sons of their marked
Print the gift of God
On honest ways
A lot of their murk
(While the star is a top
They rush!).
Nor dark Vakhlachin,
How neither barbecue clogged
And slavery - and she
Blessing, put
In Grigorier Dobrozlonov
Such a messenger.
His fate prepared
Path nice, Name Loud
Folk intercession
Cahotku and Siberia.
----
The sun is affectionately
Breathing morning early
COOL, flavors
Missing herbs everywhere ...
Gregory walked thoughtfully
First big dear
(Vintage: High
Curly birch
Direct like an arrow).
He was fun
That is sad. Excited
Vakhlacko Pirushko,
It worked hard in it
And in the song flowed:
"In minutes of sadness, about mother-mother!
I'm thought forward to fly away.
Still destined to suffer a lot
But you will not die, I know.
There was a thick of ignorance darkness over you,
Suffocating sleep all
There was a deeply unhappy country,
Depressed, slave discouraged.
How long did the people of your toy served
Shameful passions of Mr.
The descendant of the Tatars, like a horse, took
To the slave-Slavic market,
And the Russian Virgin attracted a shame,
Raged Beach without fear
And so
