Текст песни Николай Лесков - Пугало
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Мое детство прошло в Орле. Мы жили в доме Немчинова, где-то недалеко от «маленького собора». Теперь я не могу разобрать, где именно стоял этот высокий деревянный дом, но помню, что из его сада был просторный вид за широкий и глубокий овраг с обрывистыми краями, прорезанными пластами красной глины. За оврагом расстилался большой выгон, на котором стояли казенные магазины, а возле них летом всегда учились солдаты. Я всякий день смотрел, как их учили и как их били. Тогда это было в употреблении, но я никак не мог к этому привыкнуть и всегда о них плакал. Чтобы это не часто повторялось, моя няня, престарелая московская солдатка — Марина Борисовна, уводила меня гулять в городской сад. Здесь мы садились над мелководной Окой и глядели, как в ней купались и играли маленькие дети, свободе которых я тогда очень завидовал. Главная выгода их привольного положения в моих глазах состояла в том, что они не имели на себе ни обуви, ни белья, так как рубашонки их были сняты и ворот их с рукавами связаны. В таком приспособлении рубашки получали вид небольших мешков, и ребятишки, ставя их против течения, налавливали туда крохотную серебристую рыбешку. Она так мала, что ее нельзя чистить, и это признавалось достаточным основанием к тому, чтобы ее варить и есть нечищеною. Я никогда не имел отваги узнать ее вкус, но ловля ее, производившаяся крохотными рыбаками, казалась мне верхом счастия, каким мальчика моих тогдашних лет могла утешить свобода. Няня, впрочем, знала хорошие доводы, что мне такая свобода была бы совершенно неприлична. Доводы эти заключались в том, что я — дитя благородных родителей и отца моего все в городе знают. — Другое дело, — говорила няня, — если бы это было в деревне. Там, при простых, серых мужиках, и мне, пожалуй, можно было бы позволить наслаждаться кой-чем в том же свободном роде. Кажется, от этих именно сдерживающих рассуждений меня стало сильно и томительно манить в деревню, и восторг мой не знал пределов, когда родители мои купили небольшое именьице в Кромском уезде. Тем же летом мы переехали из большого городского дома в очень уютный, но маленький деревенский дом с балконом, под соломенною крышею. Лес в Кромском уезде и тогда был дорог и редок. Это местность степная и хлебородная, и притом она хорошо орошена маленькими, но чистыми речками. Смотрите также:
Все тексты Николай Лесков >>> |
|
My childhood was spent in Orel. We lived in Nemchinov’s house, somewhere near the “small cathedral”. Now I can’t make out where exactly this tall wooden house stood, but I remember that from his garden there was a spacious view behind a wide and deep ravine with steep edges cut through by layers of red clay. Behind the ravine there was a large pasture, on which there were state-owned shops, and soldiers always studied near them in the summer. Every day I watched how they were taught and how they were beaten. Then it was in use, but I could not get used to it and always cried about them. So that this would not be repeated often, my nanny, an elderly Moscow soldier - Marina Borisovna, led me away for a walk in the city garden. Here we sat down over the shallow Oka and watched as young children bathed and played in it, whose freedom I was very envious of then.
The main benefit of their free position in my eyes was that they did not have shoes or underwear on, since their shirts were removed and their gates were tied to the sleeves. In such a device, the shirts looked like small bags, and the kids, placing them against the stream, caught a tiny silver fish there. It is so small that it cannot be cleaned, and this was recognized as a sufficient basis for cooking and eating it uncleaned.
I never had the courage to know its taste, but catching it, carried out by tiny fishermen, seemed to me the height of happiness, how freedom could comfort my boy of those years.
The nanny, however, knew good arguments that such freedom would be completely indecent to me. These arguments were that I - a child of noble parents and my father, everyone in the city knows.
“Another thing,” the nanny said, “if it were in the village.” There, with simple, gray men, and perhaps I could be allowed to enjoy something in the same free way.
It seems that it was from these very restraining reasonings that I began to be strongly and languidly beckoned to the village, and my enthusiasm knew no bounds when my parents bought a small girl-house in Kromsky district. That summer, we moved from a large city house to a very cozy, but small village house with a balcony and a thatched roof. The forest in Kromsk district was then expensive and rare. This is a steppe and grain-growing area, and, moreover, it is well irrigated with small but clean rivers.
