Текст песни Радиопередача - Протоиерей Владимир Волгин о неосуждении
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Беседа с протоиереем Владимиром Волгиным, настоятелем храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. Из передачи на радио «Радонеж» 7 авг. 2012 г. — Сегодня хотелось бы поразмышлять над словами Господа «Не судите, да не судимы будете». Отец Владимир, а что значит «судить»? — Судить — это от слова «суд». Произвести суд над человеком. Обозначить не грех, а отождествить человека с грехом. Сказать, что это плохой человек, никудышный, что этот человек вор, допустим. Мы обычно говорим о людях, что этот — вор, а в свое время старец архимандрит Иоанн Крестьянкин поправил. Он говорит: неправильно так говорить, это суд. Мы не знаем, как человек в дальнейшем будет себя вести. Может быть, он раскается вэтом. Сейчас он ворует. Когда мы произносим «вор», то мы как бы произносим суд, суд навсегда. Безусловно, духовный суд принадлежит Богу. — Но разве дело только в словах, как назвать человека? Мы говорим «вор» не только потому, что хотим заклеймить этого человека,а чтобы осудить само действие. Вот он вор, и это нехорошо – как бы такой ярлычок вешаем на него. — Я думаю, что если сказать, что он ворует, склонен к воровству, наверно, это будет иметь тот же самый смысл, о котором вы говорите. Только здесь мы не клеймим человека, мы говорим об его сегодняшнем действии.Ведь мы не знаем, что происходит в душе человека. Я все время вспоминаю мученика Вонифатия, который пил и находился в блуде со своей госпожой. Ведь никто не видел его тайных слез. Он постоянно молился Господу и просил Господа, чтобы Господь освободил его от пьянства и от блуда. И настал тот момент, когда Господь дал ему силы пойти и исповедовать себя христианином, и мученическая смерть смыла с него эти два смертных греха. Этот человек был причислен к лику святых. Разве кто видел невидимых слез мученика Вонифатия? А можно было бы сказать, что он блудник, что он пьяница. Но лучше всегда говорить, что этот человек сейчас – да, склонен к блудной страсти, сейчас он склонен к винопитию. Но ни в коем случае, как я понял из слов старцев, ни в коем случае нельзя пригвоздить человека к этому греху и отождествить его с этим грехом. Это все то наносное, что несвойственно душе. Каждая душа создана по образу и по подобию Божию. Вспоминаю свою жизнь. Иногда душа моя вопит и кричит, когда я вспоминаю о своих грехах, соделанных мною в течении всей своей жизни, она вопиет и кричит – это не я! То есть, это мне несвойственно, мне другое свойственно. Мне свойственно было бы иметь и развивать те Божие свойства, которые заложены в душе каждого человека. А какие свойства заложены? Любовь, милость, долготерпение, милосердие, нравственная чистота. Все то, что свойственно Богу. — А если мы говорим, что вот такой-то грешит — есть ли это осуждение? Как братья просили авву Моисея, чтобы он пришел на суд, и, наполнив дырявую корзину песком, старец пошел. А на вопрос братьев отвечал, что вот грехи сыпятся позади меня, но я их не вижу, зато пошел судить брата моего. Отец Владимир, можем ли мы понимать эти слова в том смысле, что даже наименование греха есть уже осуждение? — Нет. Я думаю, что мы можем, безусловно, классифицировать, свидетельствовать о том, что человек поступает неправильно, по неправде, что он грешит. — Мы можем сказать ему это? — Конечно. И человеку можем сказать, и предупредить другого человека. Предположим, что этот человек, о котором мы говорим, склонен к воровству или еще к каким-то грехам. Мы должны предупредить другого человека – будьте внимательны, будьте осторожны, сейчас у него вот такая страсть имеется, которую он не может остановить в себе и искоренить в себе. — Это не осуждение? — Это не осуждение, это свидетельство. Допустим, человек пьет воду. Я говорю – он пьет воду. Это осуждение? Нет. Если я вижу, что человек залез в карман к другому человеку, я говорю: он своровал – с целью воровства полез в карман другому человеку. Это не осуждение, это свидетельство о том поступке — неправедном или праведном, или вообще безразличном, который человек делает и совершает. Поэтому это — свидетельство об этом грехе или об этой страсти. — Вот здесь очень тонкая, как мне видится, грань. Такое явление, что человек что-то узнал о другом человеке, о неблаговидном поступке, наклонности к какому-то греху, и начинает всем рассказывать. Правильно ли так себя вести? Где грань предупреждению и где грань злословию начинается? — Есть разные страсти человеческие. Если я вижу, – возвращаясь к страсти воровства, – безусловно, я должен предупредить, наверное, тех людей, с которыми этот человек, склонный к страсти воровства, общается, быть осторожными. Если я вижу, что человек, предположим, склонен к блудной страсти, я должен предупредить тех барышень-прихожанок прихода: будьте осторожны, может быть, этот человек имеет совершенно другие цели в общении с вами, не совсем чистые и не совсем нравственные, будьте начеку. Я должен предупредить об этом других людей, которые связываются с тем или иным человеком, склонным к той или иной страсти. Но при этом, безусловно, я не должен |
|
- This is not condemnation, this is evidence. Let's say a person drinks water. I say - he drinks water. Is this condemnation? Not. If I see that a person has reached into another person's pocket, I say: he has stolen - with the aim of stealing he has reached into another person's pocket. This is not a condemnation, this is a testimony of that act - unrighteous or righteous, or generally indifferent, which a person does and does. Therefore, this is a testimony of this sin or this passion.
- Here is a very thin, as I see it, line. Such a phenomenon that a person has learned something about another person, about an unseemly act, an inclination to some kind of sin, and begins to tell everyone. Is it right to behave like this? Where is the line of warning and where does the line of backbiting begin?
- There are different human passions. If I see, - returning to the passion of theft, - of course, I must warn, probably, those people with whom this person, inclined to the passion of theft, communicates, to be careful. If I see that a person, for example, is prone to prodigal passion, I must warn those young ladies of the parish: be careful, maybe this person has completely different goals in communicating with you, not entirely clean and not entirely moral, be on the alert ... I must warn other people about this who associate with this or that person who is prone to this or that passion. But at the same time, I certainly shouldn't
