Текст песни Роберт Рождественский - Баллада о зенитчицах
2 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
БАЛЛАДА О ЗЕНИТЧИЦАХ Как разглядеть за днями след нечёткий? Хочу приблизить к сердцу этот след… На батарее были сплошь – девчонки. А старшей было восемнадцать лет. Лихая чёлка над прищуром хитрым, бравурное презрение к войне… В то утро танки вышли прямо к Химкам. Те самые. С крестами на броне. И старшая, действительно старея, как от кошмара заслонясь рукой, скомандовала тонко: - Батарея-а-а! (Ой мамочка!.. Ой родная!..) Огонь! – И – залп! И тут они заголосили, девчоночки. Запричитали всласть. Как будто бы вся бабья боль России в девчонках этих вдруг отозвалась. Кружилось небо – снежное, рябое. Был ветер обжигающе горяч. Былинный плач висел над полем боя, он был слышней разрывов, этот плач! Ему – протяжному – земля внимала, остановясь на смертном рубеже. - Ой, мамочка!.. - Ой, страшно мне!.. - Ой, мама!.. – И снова: - Батарея-а-а! – И уже пред ними, посреди земного шара, левее безымянного бугра горели неправдоподобно жарко четыре чёрных танковых костра. Раскатывалось эхо над полями, бой медленною кровью истекал… Зенитчицы кричали и стреляли, размазывая слёзы по щекам. И падали. И поднимались снова. Впервые защищая наяву и честь свою (в буквальном смысле слова!). И Родину. И маму. И Москву. Весенние пружинящие ветки. Торжественность венчального стола. Неслышанное: «Ты моя – навеки!..» Несказанное: «Я тебя ждала…» И губы мужа. И его ладони. Смешное бормотание во сне. И то, чтоб закричать в родильном доме: «Ой, мамочка! Ой, мама, страшно мне!!» И ласточку. И дождик над Арбатом. И ощущенье полной тишины… …Пришло к ним это после. В сорок пятом. Конечно, к тем, кто сам пришёл с войны. Смотрите также:
Все тексты Роберт Рождественский >>> |
|
BALLAD OF anti-aircraft gunner
How to make out for days
trace fuzzy?
I want to bring to the heart
this trail ...
On the battery
were all -
girls.
A senior was
eighteen years.
Dashing fringe
over squint tricky
bravura contempt for war ...
That morning
tanks out
directly to Khimki.
Those same.
With a cross on the armor.
And older,
indeed aging,
as from a nightmare screener hand,
commanded subtly:
- Battery-ah!
(Oh Mom! ..
Oh dear! ..)
The Fire! -
I -
volley!
And then they
wail,
devchonochka.
Wailed his heart's content.
Ostensibly
Babya all the pain
Russia
in these little girls
suddenly withdrawn.
Circled the sky -
snowy,
pockmarked.
Was the wind
piping hot.
Epic lament
hung over the battlefield,
he was more audible discontinuities
the crying!
To Him -
Broaching -
Plot listened,
stopping at the turn of the death.
- Oh, Mom! ..
- Oh, I am afraid! ..
- Oh, Mom! .. -
And again:
- Battery-ah! -
And
before them,
in the middle of the globe,
left unnamed hillock
burned
incredibly hot
Four Black
tank fire.
Roll out the echoes over fields,
battle slowly bled ...
Shouting anti-aircraft gunner
and shot,
wiping the tears on her cheeks.
And falls.
And rises again.
For the first time defending reality
and honor
(Literally!).
And home.
And my mother.
And Moscow.
Spring springy branches.
Solemnity
wedding table.
Deaf:
"You are mine - forever! .."
Unspeakable:
"I've been expecting you ..."
And the lips of her husband.
And his hand.
Funny murmur
in a dream.
And to scream
in the delivery
home:
"Oh, Mommy!
Oh, mom, scared me !! "
And swallow.
And rain on the Arbat.
And sensations
complete silence ...
... Came to him after this.
In nineteen forty-five.
Of course, those
who himself came
from the war.
