Текст песни Роберт Янг - Девушка-одуванчик
Просмотров: 4
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Роберт Янг - Девушка-одуванчик, а также перевод песни и видео или клип.
|
radiomayak.ru/shows/episode/id/1505642 lib.ru/INOFANT/YANG/oduwanchik.txt 10:47 Он улыбнулся и подумал, что это за очаровательный ребёнок. Как, наверное, прекрасно быть таким неиссякаемо любознательным и жизнерадостным. Марк особенно высоко ценил эти качества, потому что сам был лишён их. В двадцать лет он был серьёзным юношей и учился в юридической школе; в двадцать четыре у него была своя практика, хотя и небольшая, но отнимавшая у него всё время... нет, не всё. Когда он женился на Анне, в его жизни наступил недолгий период, когда работа отступила на второй план. А затем началась война и с нею ещё один период (на этот раз более длительный), когда стремление заработать побольше денег казалось занятием неуместным и даже презренным. Однако после возвращения к гражданской жизни всё изменилось, тем более что теперь ему нужно было содержать жену и сына. И с тех пор он работал не покладая рук, за исключением четырёх недель ежегодного отпуска, которым он позволил себе пользоваться лишь с недавних пор. Обычно две недели он проводил с Анной и Джефом на каком-нибудь курорте, а когда у Джефа начинались занятия в колледже, две недели они с Анной жили в домике на берегу озера. 13:26 Достав из книжного шкафа антологию американской поэзии, Марк сел и отыскал стихотворение "Полдень на холме". Он перечёл его трижды, и всякий раз перед глазами вставала девушка, освещённая солнцем - ветер треплет её волосы, а подол платья, словно пушистый снег, вьётся у длинных стройных ног. В горле стоял комок... Поставив книгу на полку, Марк вышел на деревянное крыльцо, набил трубку и закурил. Он заставил себя думать об Анне, вспомнил её лицо - нежный, но решительный подбородок, тёплый, сочувственный взгляд её глаз, в которых таился какой-то странный непостижимый страх; он вспомнил её гладкие щёки и ласковую улыбку. И каждая черта этого лица показалась ему ещё милее и привлекательнее, когда он представил себе её пушистые светло-каштановые волосы и высокую грациозную фигуру. Думая о ней, он всякий раз восхищался неувядаемой молодостью, она ведь оставалась такой же хорошенькой, как в то далёкое утро, когда он поднял голову и вдруг увидел у своего стола оробевшую девушку. 18:57 Было так приятно слушать, как она говорит, что он не обращал внимания на смысл её слов - пусть фантазирует, пусть говорит что угодно, лишь бы говорила. 23:18 …и снова при виде её у него перехватило дыхание, и снова он не мог вымолвить ни слова. Но вот он обрёл дар речи, и всё стало на свои места - их мысли были как два быстрых ручейка, которые, весело журча, сливаются в единый поток. - А завтра вы придёте? На этот раз спросила она. Впрочем, он сам хотел задать этот вопрос, но она опередила его. 24:19 Не пришла она и на другой день. И на следующий тоже. Он не мог ни есть, ни спать. Рыбная ловля надоела. Не читалось. И всё это время Марк ненавидел себя - ненавидел за то, что ведёт себя, как томящийся от любви подросток, за то, что ничем не отличается от любого другого дурака, которому уже за сорок, а он всё пленяется хорошенькой мордашкой и парой стройных ножек. Ещё совсем недавно он бы даже не посмотрел на другую женщину, а тут недели не прошло, как он не только загляделся - влюбился. 35:02 Не удивительно, что она никогда не хотела фотографироваться! А сколько страху она, должно быть, натерпелась в тот далёкий день, когда вошла в его контору и робко спросила, нет ли места! Совсем одна в чужом мире, не зная, верна ли отцовская концепция времени, не зная, будет ли человек, полюбивший её в сорок лет, испытывать к ней те же чувства, когда ему будет только двадцать. Она всё-таки вернулась, вернулась, как и обещала. Двадцать лет, с удивлением думал он, и все эти годы она знала, что в один прекрасный день я поднимусь на холм и увижу её, молодую и красивую, стоящую на солнце, и снова влюблюсь в неё. Она должна была знать, потому что это было её прошлое и моё будущее. Но почему она ничего не сказала мне? Почему не говорит теперь? И вдруг он понял. Ему стало трудно дышать. Надев в передней плащ, он вышел на дождь. Он шёл по дорожке сада, а дождь хлестал по лицу, и по щекам текли капли, дождевые капли и... слёзы. Как могла такая красавица, как Анна... как Джулия, бояться старости? Разве не поняла она, что в его глазах она не может состариться, что для него она не постарела ни на один день с той минуты, как он оторвал взгляд от бумаг и увидел её, робко стоявшую в маленькой комнатенке, и тут же влюбился в неё. Разве не поняла она, почему девушка на холме показалась ему чужой? Он вышел на улицу. Он был почти у остановки, когда подъехал автобус и из него вышла женщина в белом плаще. Горло сдавило так, что он совсем не мог дышать. Золотистые волосы теперь пожелтели, девичья прелесть исчезла, но её нежное лицо оставалось милым и привлекательным, а длинные стройные ноги при тусклом свете уличных фонарей казались изящнее, чем при ярком сиянии сентябрьского солнца. Она пошла ему навстречу, и он увидел в её глазах хорошо знакомый страх, страх, невыносимый теперь, когда он знал его причину. |
|
It became difficult for him to breathe. Wearing a raincoat in the front, he went out into the rain. He walked along the path of the garden, and the rain whipped down his face, and drops, raindrops and ... tears flowed down his cheeks. How could a beauty like Anna ... like Julia be afraid of old age? Didn't she understand that in his eyes she could not grow old, that for him she had not aged a single day since the minute he looked up from the papers and saw her timidly standing in a small room, and immediately fell in love with her ... Didn't she understand why the girl on the hill seemed like a stranger to him?
He went out into the street. He was almost at the bus stop when a bus pulled up and a woman in a white raincoat got out. His throat was constricted so that he could not breathe at all. The golden hair was now yellow, the girlish beauty was gone, but her delicate face remained sweet and attractive, and her long slender legs in the dim light of the street lamps seemed more graceful than in the bright glow of the September sun.
She went to meet him, and he saw in her eyes a familiar fear, fear, unbearable now that he knew its cause.
