Текст песни Саша Ирбе - Старый дуб помнит песенку эту...
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Старый дуб Старый дуб помнит песенку эту, что мы пели на пыльном Тверском. Город плыл в ожиданьи рассвета Серебрящимся, серым куском. И влетали в него самолеты, и въезжали в него поезда, шли в него человечие роты - привносили свои города. В это время над миром летели тройка ангелов, двойка чертей. И они в этот город хотели вселить близких по духу людей. И они в этот город хотели к струнам башен его снизойти, что в кремлевские синие ели с неба спелые души снести. В это время бульварная стройка разносила рычанье и мат. И на самой культурной помойке, рылось стадо культурных крысят. В это время гроза начиналась (только песенка наша неслась.), а у дуба - душа разрывалась и корявая ветка тряслась. Повод к дубьей тоске неизвестен. Может вспомнил он те времена, когда много признаний и песен сохраняла в себе тишина, когда мир по созвучиям оным развивался… И вязы цвели… Когда плакал здесь Пушкин влюбленный, восхищенный своей Натали. |
|
old oak
The old oak remembers this song,
that we sang in dusty Tverskoy.
The city sailed in anticipation of dawn
A silver, gray piece.
And planes flew into it,
and the trains entered it,
human companies went into it -
brought their cities.
At this time, they flew over the world
three angels, two devils.
And they wanted this city
inspire like-minded people.
And they wanted this city
to descend to the strings of its towers,
that in the Kremlin blue spruce
take ripe souls from the sky.
At this time, the boulevard construction
carried growls and obscenities.
And in the most cultural garbage,
a herd of cultured rat pups was digging.
At this time, the thunderstorm began
(only our song rushed.)
and at the oak - the soul was torn
and the gnarled branch shook.
The reason for the oak melancholy is unknown.
Maybe he remembered those times
when there are many confessions and songs
kept silence in herself,
when the world by consonance thereof
developed ... And the elms were blooming ...
When Pushkin Cried Here
in love, delighted
her Natalie.
