Текст песни Стих - кошка дуся т.е. вася - осторожно, мат
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
ДУСЯ Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на хуй». В общем Дуся была не жилец в любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться к черту ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та помойке и припёр, естественно, в дом — это по ходу был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться и хрен ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво — создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала нах. Ну или задумалась — периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые банки в неизвестном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на этот раз — ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно впиливалась жбаном в стену, отскочив, сломя голову фигачила в противоположную сторону, таранила дверь и, офигев окончательно от такого обилия препятствий начинала щемиться вверх па шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким хлебалом, типа «во, бля! где это я?..», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади — шерсть дыбом, глаза на выкате, бля. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно говорил Писюну, типа «Писюн, она у тебя походу слепая ваще!». «Да не, не! — успокаивал себя Писюн — проста ёбнутая.» Поначалу Дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской болезни, а Миша её вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз, нифига не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который Мише свитер красный захерачил), Миша наступил на ейный хлебальник. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела нихера, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным тувинским голосом орать — я, чесно признаюсь, малёха припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний Миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью. И вот однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с Мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один глаз, палит в мишину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг Миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше — зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прямо в «лицо». Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выёбами, что Алине Кабаевой и не снилось нах. Через пару дней Дуся начала помаленьку облазить. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда гаймарита в голову вообще не живут — так что ей ещё повезло, можно сказать… Смотрите также:
Все тексты Стих >>> |
|
Choking
Pisyun had a cat, their name was Dusey. Dusya was a mercilessly stargazed animal - it dashed into the walls with a running start, missed nafig past a bowl of hare's milk on the floor, made strange faces. Dusey, by the way, she was purely formal, because she responded to Dusya, and Vasya with Petya, and "fuck you." In general, Dusya was not a tenant in any case - her helmet was demolished at birth, and according to the laws of nature, she should have gotten to hell in early childhood, when instead of a tit, her mother was poked in the ass - but, damn it, in terms of natural selection the famous Greenpeace writer Pisyun intervened. He dug a defective Dusya in some garbage dump and, of course, locked him in the house - this was generally the last time that Pisyun fully held a shaggy beast in his hands, because when Dusya grew up and turned into a three-color, shaggy-eyed, fuck-up, she started to move and you’ll catch her. Dusya moved very briskly - the impression was that she even shit on the go, and if she lingered in one place for more than ten seconds, then she either slept or drove away. Well, I thought about it - periodically there were short-term bouts of calm: she froze for no reason, stared oblique jars in an unknown direction and tensely waited in which hemisphere urine would blow this time - well, depending on the result, it started in a half seconds desperately squeezing either to the left or to the right, then usually sawed a jug into the wall, bounced off, breaking its head figuratively in the opposite direction, rammed the door and, ofigev finally from such an abundance of obstacles, began to press upwards to the curtains. There, somewhere under the ceiling, she suddenly froze again with such bread, such as “wow, shit! where am I? .. ”, I thought again, suddenly farted, with a fright I swung a pumpkin into a baguette, fell on the windowsill with a crack and started to chase the living space again — wool on end, eyes roll out, shit. I think that this is exactly what the feline version of the hybrid of Alina Kabaeva and Zhanna Aguzarova would look like. Observing such garbage, Misha repeatedly told Pisyun, such as “Pisyun, she’s yours!” “No, no! - reassured himself Pisyun - simple fucked up. " At first, Dusina's movement caused me disorientation and bouts of motion sickness, and Misha was generally afraid of her and did not like her at all. Because once, without understanding Dusya against the background of the Pisyunov carpet (probably connected by the same color blind who Misha had red sweater covered), Misha stepped on her bakery. And since Dusya somehow didn’t know how to meow, she gave instead some grunting-farting guttural sounds in the manner of Tuvan wind instruments, she with all her cat-like starry voice began to scream in a terrible Tuvan voice - I honestly admit, I let the little one liquid in my underwear but 12-year-old Misha grabbed his heart for the first time in his life, and when he left, he began to hate Dusya with fierce hatred. And then one day, when Pisyun once again left to shit and got stuck in the jerk for half an hour, examining the wonderful poop patterns in the toilet, Misha and I remained stupid in the pisyunov room in two snouts. Then I noticed that Dusya was conspiratorially peeking out from behind a chair and, squinting one eye, was firing at the target. I showed this thing to Misha, and I just wanted to blather something about it, when suddenly Misha, the grandson of the Voroshilov shooter, didn’t get confused, with a powerful breath I collected all the snot splashing in my head (I think 200, no less - winter was) and delicious with a whistle forchmanul Duse right in the "face". I was even taken aback somehow. Dusya flew just about a meter and a half, but with such fucks that Alina Kabaeva never dreamed of tries. After a couple of days, Dusya began to climb up little by little. Pisyun said that it was nervous, but Misha and I knew that after such a charge of sinusitis they don’t live in the head at all - so she was lucky, one might say ...
