Текст песни Тим Скоренко - Конура
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Лето поселилось во дворе, лето в сентябре и октябре. Пусть бы так, но девочка осталась до зимы в собачьей конуре. Девочка смотрела на дома, всё ждала, когда придёт зима, но зима никак не наступала, медленно сводя дитя с ума. Звали дети поиграть в серсо, весело крутили колесо, вкусными конфетами кормили, но она осталась в будке с псом. Пёс был грозен, весел и умён, трюков знал без малого мильён, звали его Билли или Вилли, и его боялся почтальон. Девочка смотрела на восход, мимо пастухи гоняли скот, мама тихо плакала у печки, папа говорил: закрой свой рот. Девочку манила тишина, маму покрывала седина, мерно зарастала ряской речка. А потом обрушилась война. Серые мужчины в кителях, лица, точно влажная земля, шли вперёд по улицам посёлка, громогласно родину хуля. Призвала, мол, родина идти, молча флягу прицепив к груди, башмаки стоптать совсем без толка, шапку потерять на полпути. А когда закончатся строи, те, кто шеи сохранит свои, по медали памятной получат за кровопролитные бои. Чёрные сверкали сапоги, были подполковники строги, над строями собирались тучи по щелчку божественной руки. Впереди несли большой портрет, лето продолжалось на дворе, на портрет смотрела исподлобья девочка в собачьей конуре. На портрете было так темно, как в ночном закрывшемся кино. Вперивши в портрет глаза холопьи, мама с папой пялились в окно. Пёс скулил, рычал, бросался вслед, молоко стояло на столе, девочка смотрела на солдата, а солдат смотрел на пистолет. Пристрелить бы, думал, к чёрту пса, щурил близорукие глаза, только строй ушёл вперёд куда-то, распустив знамёна-паруса. Тем солдатом был, признаюсь, я. У меня была своя семья – мама, папа, младшая сестрёнка, пёс, петух, корова и свинья. Я прошёл все земли до конца и поймал собой кусок свинца, три недели я ходил по кромке, только смерть простила подлеца. Я вернулся, мать поцеловал, посмотрел на старый сеновал, на конюшню, на амбар сгоревший. А отца – убили наповал. Выросла сестрёнка – хоть куда, эта замуж выйдет без труда, профиль – хоть сейчас на стенку вешай, прямо не сестрёнка, а звезда. Только ежегодно в сентябре вспоминаю сцену: на заре смотрит на солдат, идущих строем, девочка в собачьей конуре. Смотрит, и глаза её пусты, я боюсь подобной пустоты, мы же проходили как герои, а она предвидела кресты. Впереди несли портрет вождя, берегли от ветра и дождя, но от взгляда девочки из будки не смогли сберечь, прости, дитя. Мы тебя не поняли тогда, стрекотала в ручейке вода, на лугу светились незабудки, нам казалось: не придёт беда. Девочку убили через год. Шла чужая армия вперёд. Псу пустили в лоб покатый пулю, девочке – такую же в живот. В церкви – одинокая свеча. Хочется напиться сгоряча, в конуре пустить слезу скупую. И обнять собаку. И молчать. Смотрите также:
Все тексты Тим Скоренко >>> |
|
Summer is settled in the courtyard, summer in September and October. May be so, but she stayed until the winter in a dog kennel. The girl looked at the house, all waited come winter, but winter is not advancing, slowly reducing child crazy. Called the children play hoops, fun, twisted wheel, fed delicious candy, but she stayed in the booth with the dog. The dog was formidable, funny and smart tricks knew almost milen, his name was Billy or Willie, and his feared postman. The girl looked at the sunrise, past the shepherds drove the cattle, mother wept quietly by the stove, dad said, shut your mouth. The girl beckoned silence, my mother covered with gray, uniformly overgrown duckweed river. And then the war collapsed.
Gray men in uniforms, a person, just damp earth, went ahead through the streets of the village, home blaspheming loudly. Encouraged, they say, go to the birthplace of silence jar trailers to his chest, his shoes wear down at the heels quite uselessly, losing his hat in the middle. And when the end to build, those who save their necks, in a commemorative medal will receive for bloody battles. Black boots gleaming, were lieutenant colonels strict builds on the clouds gather at the click of a divine hand. Ahead of carrying a large portrait, summer continued in the yard, looking askance at the portrait of the girl in a dog kennel. The portrait was as dark as the night closed the cinema. His eyes stared at the portrait lackeys, mom and dad staring out the window.
The dog whined, growling, rushed after, milk stood on the table, she looked at the soldier, and the soldier looked at the gun. Shoot'd thought to hell hound, short-sighted eyes narrowed, only operation went ahead somewhere, spreading banners, sails. That soldier was, I confess, I am. I had my own family - mom, dad, younger sister, dog, rooster, cows and pigs. I went through all the land until the end and caught a piece of lead, three weeks I walked the edge, only death is simply a scoundrel. I came back, kissed his mother, looked at the old barn, the stable, the barn burned on. And his father - was killed on the spot. Grew sister - even where this is getting married without difficulty, profile - even now hang on the wall, not directly sister and star.
Only every September recall the scene: at the dawn of watching soldiers marching formation, a girl in a dog kennel. He looks, and her eyes are empty, I'm afraid this emptiness, we are held as heroes, and she foresaw the crosses. Ahead of carrying a portrait of the leader, cherished by wind and rain, but from the look of the booth girl could not save, I'm sorry, baby. We will not understand if the chirp in water brook, meadow forget-me shone, we felt not enough trouble. The girl was killed in a year. There was a foreign army forward. Dog allowed sloping forehead bullet girl - the same in the stomach. The church - a single candle. I would like to drink a temper, in a kennel shed a tear avaricious. And hug the dog. And silent.
