Текст песни Бронч Бру Бонч - - Последний Блюз
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Небо курит тучами, Мисс Луна бела и томна. В пасти неба черной, будто бы большая пломба. Вижу звезды рассыпаны по небу произвольно. Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно. История проста моя, стара как мир она, Как старая исподняя, исправно перестирана до дыр, затёртая, Избита рецидивами, её не рассказать слезливо, фразами красивыми. Я был убит выстрелом в грудь, в этом суть. В этом черствая правда, голые факты, как ртуть мои надежды растеклись по тротуару липкой струйкой крови, Их было четверо в черном джипе Range Rover. Каждый был скользок, был бел, как медуза, Каждый был вооружен тривиальным узи. Эти шавки были посланы одной корявой мордой, Он знал точно, что я буду ночью в этом месте города. Дюжина очередей, не людей никого мимо, Шавки расстреляли в меня все магазины. И напрасно, смертельной стала пуля номер Два! Выкорчевала разум из расширенного глаза. Я едва-едва понял, что двинул кони. Что я будущий гвоздь похоронной церемонии. Беснуясь, в агонии, я подумал - Весело Им будет в морге собирать мое гнилое месиво. Неестественно распластанный, металлом нашпигованный. Я будто бы красной краской на асфальте намалёванный. Лежу, жду карету скорой помощи, Они там приберут к рукам мои младые мощи. Очень красиво небо, очень бледна луна, Чувствую становится вселенная мне вся видна. Она напоминает сахарную вату, розовая, мягкая немного липковатая. Приторная, пустая новый ракурс постигая, Я пишу кровавым сердцем жизнь с чистого листа. Я битый червовый туз, свой последний блюз, напеваю Ожидая когда Бог откроет шлюз В тот мир. Мой мир уже, страсти плоти - миражи. Бледные химеры, фантомы странные и чужие. Боже, гложет страх, в небе целом непонятно, Как я буду отмывать все те тёмные пятна с биографии, на Страшном Суде. В этой эпитафии самому себе, Я упустил момент расплаты за грешки земные, По всей строгости закона божьего забыл я, Что нет мазы рыпаться на Большого Папу, Что Богу не позеленишь, жилистую лапу. Странно верить в независимость прокурора Господа, Чую предстоит байда, покруче Холокоста Просто, я одинокий остров В море, что раскинулось от жизни, до погоста, Как Андрей Болконский, всматриваюсь в серое небо Как в пустые лица,мое небо безучастней раз в двадцать, неба под Аустерлицем. Милиция и скорая помощь прибывают с флангов. Медленно, славно, как будто бы в ритме танго, Человек двадцать в общей сложности по мое тело. Обращаются умело, сразу видно, знают свое дело. Люди в форме, что-то пишут в протоколах. Перетряхивают карманы, подбирают гильзы, порох. Люди в белых халатах накрывают простыней глаза, Но я знаю, там, сверху, в аппатичных небесах. Дымно курят тучи, Мисс Луна бела и томна. В пасти неба черной, будто бы большая пломба. Вижу, звезды рассыпаны по небу произвольно, Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно... |
|
Sky smoke clouds, Miss Luna white and languid.
In the Mouth of the black sky, as if it were a great seal.
See the stars scattered randomly across the sky.
I was lying in a pool of blood, I have long ceased to hurt.
The story is simple, my, is as old as it is,
How old breeches, regularly perestirana up holes, deleted by,
Beaten relapses, it does not tell tearfully, beautiful phrase.
I was shot in the chest, that's the point.
In this callous truth, the bare facts as mercury
my hopes flowed down the sidewalk sticky trickle of blood
There were four in a black jeep Range Rover.
Everyone was slippery, was white, like a jellyfish,
Each was armed with Uzi trivial.
These were sent mongrel one gnarled face,
He knew exactly what I'm going to this place at night in the city.
A dozen turns, not the people one by,
Shawky shot me in all the stores.
And in vain, became a deadly bullet number two!
Uprooted from the extended mind eye.
I barely realized that moved the horses.
That I am a future nail funeral.
Raging, in agony, I thought - Fun
They will be in the morgue to collect my rotten mess.
Unnatural spread-eagled, laced with metal.
I would like red paint on the pavement namalёvanny.
Lay, waiting for an ambulance,
They're priberut hands on my mladye power.
Very beautiful sky, very pale moon,
I feel the whole universe becomes visible.
She reminds cotton candy, pink, soft little lipkovataya.
Sugary, empty new perspective comprehending,
I'm writing a bloody heart of life with a clean slate.
I ace of hearts broken, his last blues croon
Expecting that God will open the gateway
In the world. My world has passions of the flesh - mirages.
Pale chimeras, strange phantoms and others.
God, gnawing fear in the sky generally unclear
How am I going to wash all those dark spots with a biography, on the Day of Judgement.
In this epitaph itself,
I missed the moment of reckoning for the sins of the earth,
According to the law of God has forgotten me,
That there is no thanked rock the boat on Big Daddy,
That God is not green, sinewy paw.
It is strange to believe in the independence of the prosecutor of the Lord,
I feel to be Bayda, abruptly Holocaust
Simply, I am lonely island
In the sea that stretched from life, to the churchyard,
Andrei Bolkonsky, peered into the gray sky
As in the empty face, my sky blankly twenty times, the sky of Austerlitz.
The police and ambulance arrived on the flanks.
Slowly, nicely, as if the rhythm of the tango,
Twenty people in total on my body.
Ably treated immediately clear, know their stuff.
People in the form of something written in the minutes.
Shake pockets picked sleeve, gunpowder.
Men in white coats covered with sheets eyes,
But I know there top appatichnyh in heaven.
Smoke smoky clouds, Miss Luna white and languid.
In the Mouth of the black sky, as if it were a great seal.
See stars scattered across the sky at random,
I was lying in a pool of blood, I have long ceased to hurt ...
