Текст песни БумеR - Архангельская сходка
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Попасть под вышку, не спеша. Мы с мишкой были кореша. И против сути большевистского декрета. Любой разбор, в один прием. Решали мы с мишкой вдвоем. Нас в зоне было только два, авторитета. На голых нарах спали мы. Родной архангельской тюрьмы. Мы достигли в картах просто дьявольской, сноровки. Умели жертвовать, в общак. Хлебнуть чифиру натощак. И не боялись карцеров. И голодовки. А в зонах план, Кпсс. Здесь на делянках, пилят лес. Мужик и фраер, здесь босятского, уклона. И вот в участок наш лесной Пришла на практику весной, вольна наемная учится алена. Мы с мишкой трезвого ума. Читали Гете, и Дюма, обоих с детства вышибал слезу, Есенин. Но не сказать увы и ах. Не в лучшей прозе не в стихах. Про загорелые аленкины колени. В лесу столетние дубы, девчонка мерит кубы. И поклонившись как божественной Венере. Мы нашей милой визавий. Сознались сбивчиво в любви. Конечно в самой романтической, манере. Смущенно голову склоня. А ленка выбрала меня, мишаня выслушал с улыбкой, усталой. и на себя вдруг не похож. Из голенища вырвал нож, но я проворней был. и кореша не стало. Замечу духом я не слаб. Но той же ночью на этап по пересылке, шмон да ругань конвоира. И вот на нарах кархары, расселись знатные воры созвали сходку короли блатного мира. Мне не страшна любая роль. Среди шпаны я сам король козырной масти мне всегда хватало в зонах. Но за убийство, корешка. Положен штырь на два вершка и не в какова не видел я резона. Сходняк шептался, и шумел. А я был бледен словно мел, все кричали на перо его бродягу. Но в спорах признанный талант. Старик по прозвищу бриллиант, вмешался в эту раковую передрягу. Прошли года, пробил звонок. Я под собой не чуял ног, когда с Аленой закружились в ресторане. Пусть нет охраны, на дворе. Мы помним сходку в архаре, у нас растет сынок по имени Мишаня. Смотрите также:
Все тексты БумеR >>> |
|
To get under the tower, slowly.
Mishka and I were a roots.
And against the essence of the Bolshevik decree.
Any analysis, at one time.
Mishka and I decided together.
There were only two of us in the zone, authority.
We slept on naked bunks.
Native Arkhangelsk prison.
We have reached the cards simply devilish, dexterity.
They knew how to sacrifice, in the common fund.
Speak the chifir on an empty stomach.
And they were not afraid of the camers.
And hunger strikes.
And in the zones the plan, the CPSU.
Here on the plots, they saw the forest.
A man and a fraer, here is a bosomic bias.
And here is our Lesnoye site
I came to practice in the spring, Alena studies freely.
Mishka with a sober mind.
They read Goethe, and Dumas, both since childhood, knocked out a tear, Yesenin.
But not to say alas and ah.
Not in the best prose not in verses.
About tanned Alenkin's knees.
In the forest, centuries -old oaks, the girl measures Cuba.
And bowing to the divine Venus.
We are our sweet introduction.
They confessed to love.
Of course in the most romantic manner.
In embarrassed head, an inclination.
And Lenka chose me, Mishana listened with a smile, tired.
And suddenly does not look like yourself.
He pulled out a knife from the boot, but I was more agile.
And the roots were gone.
I note the spirit I am not weak.
But that night to the stage by shipping, the shmon and scolding the escort.
And on the bunks of Karhara, the noble thieves settled the gathering of the kings of the thieves world.
I am not afraid of any role.
Among the punks, I myself am the King of the trump suit, I always had enough in the zones.
But for the murder, the spine.
The pin on two tops is laid and not in which I did not see the reason.
The gangway whispered, and noisy.
And I was pale like chalk, everyone shouted at the pen of his tramp.
But in disputes recognized talent.
The old man, nicknamed Diamond, intervened in this cancerous trouble.
Years passed, struck a call.
I did not smell my legs under me when I spun with Alena in a restaurant.
Let there be no guard, in the yard.
We remember the gathering in Archara, we have a son named Mishan grows in us.
