Текст песни Фазиль Искандер - Две женщины
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
radiomayak.ru/shows/episode/id/1382764/ yadi.sk/i/abfb4f1xy88P3 07:50 Разумеется, родители от меня старались скрыть всё, что можно было скрыть, но сам страх перед властью они, конечно, скрыть не могли. И этот страх мне всегда казался комически преувеличенным, и в то же время сам я, с детства склонный к беспредельной искренности, всё-таки твёрдо знал, что никому нельзя говорить о том, на чьей стороне погибли братья отца. И вопреки тому, что мне говорили в школе, и вопреки грустным воспоминаниям родителей о старой жизни я носил в душе тайную мечту, что две эти жизни можно склеить, старую и новую, что родители мои будут счастливы в этой жизни и сами по себе. Было тоскливо думать, что они живут для меня. Мне всё казалось, что обе стороны чего-то недопонимают, но пройдёт немного времени, и всё будет хорошо. И вот появилась у нас в доме Клавушка, девушка из народа, и оттого, что она говорила полуукраинским языком, она казалась мне особенно подлинной в свой народности. Конечно, я привязался к весёлой, ребячливой Клавушке и сам по себе. Этому, наверное, способствовало и то, что у меня не было ни братьев, ни сестёр. Но и та заветная мысль была, что всё склеится и вот уже всё склеивается через Клавушку, девушку из народа, которому принадлежит власть. Почему девушка из народа, которому принадлежит власть, чуть не умерла с голоду при своей власти и почему здесь не мы кормимся при ней, а она кормится при нас, мне как-то не приходило в голову. Вернее, мне это казалось случайными частностями. Как ребёнок, никогда не знавший родного отца, привязывается к новому мужу матери, разумеется, если он не изверг, так и я, сиротски лишённый своего народа, и, видимо, неосознанно тосковавший по нему, вдруг приобрёл его в Клавушке. Я как бы весь народ получил в своё личное пользование, и мне с ним было хорошо, и народу -- Клавушке -- было с нами весело. А говорили -- они нас ненавидят. Вот уж глупость! 13:57 Я оцепенел от возмущения, душившего моё детское горло. Возмущение это было особенно мучительно, потому что я не мог его выплеснуть, не мог ничего сказать бабке. Смутно вспоминая всё, что писалось в школьных учебниках о дореволюционном отношении помещиков к простым людям, чему я раньше не очень верил, я сейчас отчаянно повторял про себя: "Правильно! Правильно! Всё правильно с вами сделали!" 17:48 Мать ничего не могла сказать бабушке, но, конечно, вечером всё рассказала отцу. Между отцом и бабушкой был крупный разговор. Чтобы я ничего не понимал, говорили по-французски. -- Оставь, пожалуйста, -- вдруг перешла бабушка на русский, -- они изгадили Россию, а теперь сюда понаехали, голодранцы! Отец опять что-то терпеливо говорил ей по-французски, и вдруг бабка стукнула палкой об пол и крикнула по-русски: -- Если б вы были настоящими мужчинами, с Россией не случилось бы то, что случилось! Стало ужасно тихо. Мама, прижав ладони к щекам, умоляюще смотрела на отца широко распахнутыми глазами. Отец неподвижно стоял перед бабушкой. 20:44 Больше Клавушка у нас не появлялась ни разу. С месяц я её иногда видел в школе, сначала с повязкой на руке, а потом уже без повязки. Нам обоим было стыдно встречаться, и мы оба делали вид, что не замечаем друг друга. Но при этом, когда мы встречались, я смотрел перед собой, а она всегда куда-то отворачивалась, и я уже тогда понимал, что это она делает от большей душевной тонкости, что ей стыдней, чем мне. Но я всё надеялся на какой-то случай, который вдруг нас примирит, и она поймёт, что я её по-прежнему люблю и мама её любит и папа её любит... Но случай так и не представился, а Клавушка куда-то исчезла из школы, и я её никогда больше не видел. |
|
radiomayak.ru/shows/episode/id/1382764/
yadi.sk/i/abfb4f1xy88P3
07:50
Of course, my parents tried to hide from me everything that could be hidden, but of course, they could not hide the very fear of power. And this fear always seemed to me comically exaggerated, and at the same time, I myself, from childhood inclined to infinite sincerity, still firmly knew that no one should be told about whose side my father's brothers died. And contrary to what I was told at school, and despite the sad memories of my parents about the old life, I carried in my soul a secret dream that these two lives can be glued together, old and new, that my parents will be happy in this life and on their own. It was sad to think that they live for me. It seemed to me that both sides misunderstood something, but a little time will pass, and everything will be fine.
And so Klavushka, a girl from the people, appeared in our house, and because she spoke a semi-Ukrainian language, she seemed to me especially authentic in her nationality.
Of course, I became attached to the cheerful, childish Klavushka by myself. This was probably also facilitated by the fact that I had neither brothers nor sisters. But that cherished thought was that everything would stick together and now everything is sticking together through Klavushka, a girl from the people who owns power. Why a girl from the people who owns power almost starved to death under her power, and why it’s not here we feed with her, but she feeds with us, somehow did not occur to me. Rather, it seemed to me random particulars.
As a child who never knew his own father becomes attached to his mother's new husband, of course, if he is not a monster, so I, orphaned deprived of my people, and apparently unconsciously longing for him, suddenly acquired him in Klavushka.
I kind of got all the people for my personal use, and I felt good with him, and the people - Klavushka - had fun with us. And they said they hate us. What stupidity!
13:57
I was numb with indignation choking my baby throat. This indignation was especially painful, because I could not throw it out, I could not say anything to my grandmother. Vaguely recalling everything that was written in school textbooks about the pre-revolutionary attitude of landowners to ordinary people, which I did not really believe before, I now desperately repeated to myself: "Right! Right! Everything was right with you!"
17:48
Mother could not say anything to grandmother, but, of course, in the evening she told her father everything. There was a big conversation between father and grandmother. So that I did not understand anything, they spoke French.
- Leave, please, - the grandmother suddenly switched to Russian, - they have mutilated Russia, and now they come in large numbers here, beggars!
Her father again spoke to her patiently in French, and suddenly the grandmother hit the floor with a stick and shouted in Russian:
- If you were real men, what happened to Russia would not have happened!
It became terribly quiet. Mom, pressing her palms to her cheeks, looked pleadingly at my father with wide eyes. Father stood motionless in front of grandmother.
20:44
Klavushka never appeared again. For a month I sometimes saw her at school, first with a bandage on her arm, and then without a bandage. We were both ashamed to meet, and we both pretended not to notice each other. But at the same time, when we met, I looked in front of me, and she always turned away somewhere, and even then I understood that she was doing this from a greater spiritual subtlety, that she was ashamed than me. But I was still hoping for some chance that would suddenly reconcile us, and she would understand that I still love her and my mother loves her and her father loves her ... But the chance never presented itself, and Klavushka disappeared somewhere from school and I never saw her again.
