Текст песни Фламандская Школа, Гребенщик - Эпилог. Москва
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Федя пристально оглядел всех вокруг. Все молчали. Взгляд Феди поймала Даша – оба понимали, что этот день, который длился то ли неделю, то ли год, то ли целый век, окончательно разлучил их с наивными мечтами, но дал неизмеримо больше – понимание, что только вместе они справятся с тем, что будет ждать их дальше. Федя посмотрел на остальных ребят, которых они нашли в закоулках города под названием Москва. Те ждали, что скажет Федя. Он, в свою очередь, тихо заговорил: «Что же делать, что же делать? Надо жить! Больше не будет никаких приютов, никаких побегов. Мы будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней и долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя. А когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и Б-г сжалится над нами, и мы с вами увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой - и отдохнем. Я верую, я верю в это горячо! Мы отдохнем! Мы будем слышать ангелов, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верю, верю…бедные мои друзья! Вы не знали в своей жизни радостей, но подождите, мои хорошие, подождите! Мы отдохнем… Мы отдохнем!» Федя развел руки в стороны и сначала трое его товарищей, а потом и все остальные окружили Федю кольцом. Вся эта толпа – человек двадцать – крепко обнимала друг друга и безмолвно рыдала. Нельзя было сказать точно от чего: то ли от радости общего знакомства, то ли от безразмерной усталости и в миг обретенного покоя, то ли от звука этих слов, которые словно были сказаны каждым из них. И не существовало причин им не поверить. Сироты остались в Москве. |
|
Fedya looked around at everyone. Everyone was silent. Dasha caught Fedya's glance - they both understood that this day, which lasted either a week, or a year, or a whole century, had finally separated them from their naive dreams, but gave them immeasurably more - the understanding that only together would they cope with what awaited them further.
Fedya looked at the other guys, whom they had found in the back streets of the city called Moscow. They were waiting for Fedya to say.
He, in turn, began to speak quietly: "What to do, what to do? We must live! There will be no more shelters, no more escapes. We will live. We will live a long, long series of days and long evenings; we will patiently endure the trials that fate sends us; we will work for others now and in old age, knowing no peace. And when our hour comes, we will die humbly and there beyond the grave we will say that we suffered, that we cried, that it was bitter for us, and God will take pity on us, and you and I will see a bright, beautiful, graceful life, we will rejoice and look back on our present misfortunes with tenderness, with a smile - and we will rest. I believe, I believe in this ardently! We will rest! We will hear the angels, we will see how all the evil of the earth, all our suffering will drown in mercy, which will fill the whole world and our life will become quiet, gentle, sweet, like caress. I believe, I believe ... my poor friends! You did not know joy in your life, but wait, my dears, wait! We will rest ... We will rest! " Fedya spread his arms to the sides and first his three comrades, and then all the rest surrounded Fedya in a ring. This entire crowd – about twenty people – hugged each other tightly and silently sobbed. It was impossible to say exactly from what: whether from the joy of meeting each other, or from the boundless fatigue and momentary peace, or from the sound of these words, which seemed to have been spoken by each of them. And there was no reason not to believe them. The orphans remained in Moscow.
