Текст песни Alfred de Vigny - La mort du loup
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
LA MORT DU LOUP I Les nuages couraient sur la lune enflammée Comme sur l'incendie on voit fuir la fumée, Et les bois étaient noirs jusques à l'horizon. Nous marchions, sans parler, dans l'humide gazon, Dans la bruyère épaisse et dans les hautes brandes, Lorsque, sous des sapins pareils à ceux des Landes, Nous avons aperçu les grands ongles marqués Par les loups voyageurs que nous avions traqués. Nous avons écouté, retenant notre haleine Et le pas suspendu. – Ni le bois ni la plaine Ne poussaient un soupir dans les airs; seulement La girouette en deuil criait au firmament; Car le vent, élevé bien au-dessus des terres, N'effleurait de ses pieds que les tours solitaires, Et les chênes d'en bas, contre les rocs penchés, Sur leurs coudes semblaient endormis et couchés Rien ne bruissait donc, lorsque, baissant la tête, Le plus vieux des chasseurs qui s'étaient mis en quête A regardé le sable en s'y couchant; bientôt, Lui que jamais ici l'on ne vit en défaut, A déclaré tout bas que ces marques récentes Annonçaient la démarche et les griffes puissantes De deux grands loups-cerviers et de deux louveteaux. Nous avons tous alors prépare nos couteaux, Et, cachant nos fusils et leurs lueurs trop blanches, Nous allions pas à pas en écartant les branches. Trois s'arrêtent, et moi, cherchant ce qu'ils voyaient, J'aperçois tout à coup deux yeux qui flamboyaient, Et je vois au-delà quatre formes légères Qui dansaient sous la lune au milieu des bruyères, Comme font chaque jour, à grand bruit sous nos yeux, Quand le maître revient, les lévriers joyeux. Leur forme était semblable, et semblable la danse; Mais les enfants du Loup se jouaient en silence, Sachant bien qu'à deux pas, ne dormant qu'à demi, Se couche dans ses murs l'homme, leur ennemi. Le père était debout, et plus loin, contre un arbre, Sa louve reposait comme celle de marbre Qu'adoraient les Romains, et dont les flancs velus Couvaient les demi-dieux Remus et Romulus. Le Loup vient et s'assied, les deux jambes dressées, Par leurs ongles crochus dans le sable enfoncées. Il s'est jugé perdu, puisqu'il était surpris, Sa retraite compté et tous ses chemins pris; Alors il a saisi, dans sa gueule brûlante, Du chien le plus hardi la gorge pantelante, Il n'a pas deserré ses mâchoires de fer, Malgré nos coups de feu qui traversaient sa chair, Et nos couteaux aigüs qui, comme des tenailles, Se croisaient en plongeant dans ses larges entrailles, Jusqu'au dernier moment où le chien étranglé, Mort longtemps avant lui, sous ses pieds a roulé. Le Loup le quitte alors et puis il nous regarde. Les couteaux lui restaient au flanc jusqu'à la garde, Le clouaient au gazon tout baigné dans son sang; Nos fusils l'entouraient en sinistre croissant. Il nous regarde encore, ensuite il se recouche, Tout en léchant le sang répandu sur sa bouche, Et, sans daigner savoir comment il a péri, Refermant ses grands yeux, meurt sans jeter un cri. II J'ai reposé mon front sur mon fusil sans poudre, Me prenant à penser, et n'ai pu me résoudre A poursuivre sa Louve et ses fils, qui, tous trois, Avaient voulu l'attendre, et, comme je le crois, Sans ses deux louveteaux, la belle et sombre veuve Ne l'eût pas laissé seul subir la grande épreuve; Mais son devoir était de les sauver, afin De pouvoir leur apprendre à bien souffrir la faim, A ne jamais entrer dans le pacte des vi |
|
СМЕРТЬ ВОЛКА
я
Облака бегали по пылающей луне
Как в огне мы видим выходящий дым,
И лес был черным до горизонта.
Мы молча шли по мокрой траве,
В густом вереске и в высоких ветвях,
Когда под елями, подобными ландским,
Мы видели большие отмеченные ногти
Мы выследили странствующих волков.
Мы слушали, затаив дыхание
И подвесной шаг. - Ни дерево, ни равнина
Не вздохнул в воздухе; только
Флюгер в трауре вскрикнул на небосводе;
Для ветра, высоко над землей,
Только одинокие башни задевали ногами,
И дубы внизу, к наклонным скалам,
На локтях казались спящими и лежащими
Ничего не шуршало, поэтому, когда, опустив голову,
Самый старый из охотников, отправившихся на поиски
Смотрел на песок, лежа там; скоро,
Тот, кого мы никогда не видим здесь виноватым,
Сказал шепотом, что эти последние отметки
Объявлена походка и мощные когти
Два больших волка и два волчонка.
Мы все так готовим ножи,
И, пряча наши пушки и их слишком белые огни,
Пошли пошагово, удаляя ветки.
Три остановки, и я, ища увиденное,
Я внезапно вижу два горящих глаза,
И я вижу за пределами четырех световых форм
Кто танцевал под луной среди вереска,
Как они это делают каждый день, с большим шумом перед нашими глазами,
Когда хозяин возвращается, борзые веселятся.
Их формы были одинаковы, и танец был похож;
Но дети Волка играли в тишине,
Зная, что в двух шагах от нас, только в полусне,
В его стенах лежит человек, их враг.
Отец стоял, а дальше, против дерева,
Ее волк отдыхал, как мраморный
Кому поклонялись римляне, и чьи волосатые бока
Покрывали полубогов Рема и Ромула.
Волк подходит и садится, обе ноги подняты,
Их ногти вцепились в песок.
Он думал, что заблудился, потому что был удивлен,
Его уход на пенсию был засчитан, и все его пути были взяты;
Так он схватил горячим ртом
О самой дерзкой собаке, задыхающемся горлом,
Он не ослабил своих железных челюстей,
Несмотря на то, что наши выстрелы проходят сквозь его плоть,
И наши острые ножи, которые, как клещи,
Пересекли, погрузившись в его большие внутренности,
До последнего момента, когда собаку задушили,
Мертвые задолго до него перекатились под ногами.
Затем Волк уходит от него и смотрит на нас.
Ножи оставались на боку до рукояти,
Пригвоздил его к траве, пропитанной кровью;
Наши орудия окружили его зловещим полумесяцем.
Он снова смотрит на нас, потом снова ложится спать,
Облизывая кровь, пролившуюся на его рот,
И, не соизволив узнать, как он погиб,
Закрыв большие глаза, умирает, не вскрикнув.
II
Я уперся лбом в пистолет без пороха,
Заставил меня задуматься и не мог решить себя
Чтобы преследовать своего Волка и его сыновей, которые, все трое,
Хотел его дождаться, и, как я полагаю,
Без двух волчонок, красивой и темной вдовы
Не оставил бы его одного, чтобы пройти великое испытание;
Но его долгом было спасти их, поэтому
Чтобы научить их страдать от голода,
Никогда не вступать в договор жизни
