Текст песни Вера Полозкова - Прямой репортаж
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали, сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток. Губы болят, потому что ты весь колючий; больше нет ни моих друзей, ни твоей жены; всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены. Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка; время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на изумрудной траве, сомлев от жары уже; все, что до - сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже. Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку: вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку; между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи, и от этого все забавней во много крат; волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп; думай сердцем - сдохнешь счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде чем начнешь собираться в гроб. Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид. Мне плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит. Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс; что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс. Вот же он ты - стоишь в простыне как в тоге и дурачишься, и куда я теперь уйду. Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для тех, кто будет гореть в аду.
Смотрите также:
Все тексты Вера Полозкова >>> |
|
Without a year, a week, my light, twenty-two SMS ago we were still awake, forty - we didn't even think, but the result is that it is pale, we are in disgrace, and the blind man does not see how we got there and what boiling water we have in our chest. Lips ache because you are all prickly; there are no more my friends, no more your wife; everyone will say how severe it is and how badly the tissues are affected. Israeli and Palestinian, and salt and pepper, bitter saliva; August the cloakroom attendant squeezed two numbers in a handful of us, in a damp palm; the time of crazy sleeplessness, trashy hotels, conspiratorial jargon and humor; two puppies that, curled up in a ring, are sleeping on the emerald grass, already swooping down from the heat; everything before - solid blind spots, I then cut off during editing. With this all, if the Lord's will, I will entertain myself in old age: here we do not take alcohol with us so that everything happens soberly; there is a strip of leather between jeans and a T-shirt, the world is tilting more and more, like a jack under it; you and I are desperately different, and this makes everything funnier many times over; hair with coarse pile, in bed like Mtsyri with a leopard, in his head a seething thick syrup; think with your heart - you will die a happy old man, there will be something to tell your sons at darts before you start packing up in a coffin. Boy-tickets-in-the-last-row, boy-what-kind-of-luxury. I don’t care what they say about us and who makes God angry. I plan to drink rum and coldrex with you, build life like a comic strip, cook you a steak; as for those for whom the moral code is more important - let them have eternal oral sex. Here you are - standing in a sheet like in a toga and fooling around, and where will I go now. A catapult to heavenly fucking halls - especially for those who will burn in hell.
