Текст песни Вера Полозкова - Вечерняя
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
И он говорит ей: «С чего мне начать, ответь, - я куплю нам хлеба, сниму нам клеть, не бросай меня одного взрослеть, это хуже ада. Я играю блюз и ношу серьгу, я не знаю, что для тебя смогу, но мне гнусно быть у тебя в долгу, да и ты не рада». Говорит ей: «Я никого не звал, у меня есть сцена и есть вокзал, но теперь я видел и осязал самый свет, похоже. У меня в гитарном чехле пятак, я не сплю без приступов и атак, а ты поглядишь на меня вот так, и вскипает кожа. Я был мальчик, я беззаботно жил; я не тот, кто пашет до синих жил; я тебя, наверно, не заслужил, только кто арбитры. Ночевал у разных и был игрок, (и посмел ступить тебе на порог), и курю как дьявол, да все не впрок, только вкус селитры. Через семь лет смрада и кабака я умру в лысеющего быка, в эти ляжки, пошлости и бока, поучать и охать. Но пока я жутко живой и твой, пахну дымом, солью, сырой листвой, Питер Пен, Иванушка, домовой, не отдай меня вдоль по той кривой, где тоска и похоть». И она говорит ему: «И в лесу, у цыгана с узким кольцом в носу, я тебя от времени не спасу, мы его там встретим. Я умею верить и обнимать, только я не буду тебя, как мать, опекать, оправдывать, поднимать, я здесь не за этим. Как все дети, росшие без отцов, мы хотим игрушек и леденцов, одеваться празднично, чтоб рубцов и не замечали. Только нет на свете того пути, где нам вечно нет еще двадцати, всего спросу — радовать и цвести, как всегда вначале. Когда меркнет свет и приходит край, тебе нужен муж, а не мальчик Кай, отвыкай, хороший мой, отвыкай отступать, робея. Есть вокзал и сцена, а есть жилье, и судьба обычно берет свое и у тех, кто бегает от нее — только чуть грубее». И стоят в молчанье, оглушены, этим новым качеством тишины, где все кучевые и то слышны, - ждут, не убегая. Как живые камни, стоят вдвоём, а за ними гаснет дверной проём, и земля в июле стоит своём, синяя, нагая. Смотрите также:
Все тексты Вера Полозкова >>> |
|
And he says to her: “Where should I begin, answer, - I will buy us bread, take off our crate, do not leave me to grow up alone, this is worse than hell. I play the blues and I wear an earring, I don’t know what I can for you, but I’m mean to be in your debt, and you’re not happy either. ”
He says to her: “I did not call anyone, I have a stage and there is a station, but now I saw and felt the light itself, it seems. I have a nickle in my guitar case, I do not sleep without attacks and attacks, and you look at me like that, and the skin boils.
I was a boy, I lived carelessly; I am not the one who plows before the blue ones; I probably did not deserve you, only who are the arbitrators. I spent the night differently and had a player, (and dared to set foot on your doorstep), and smoke like a devil, yes everything is not in vain, only the taste of nitrate.
After seven years of stench and kabak, I will die in a balding bull, in these thighs, vulgarities and sides, to lecture and groan. But while I'm terribly alive and yours, I smell smoke, salt, raw foliage, Peter Pan, Ivanushka, brownie, do not give me along the curve where there is longing and lust. ”
And she says to him: “And in the forest, with a gypsy with a narrow ring in my nose, I will not save you from time, we will meet him there. I know how to believe and hug, only I will not be you, as a mother, to patronize, justify, lift, I am not here for that.
Like all children who grew up without fathers, we want toys and candy, to dress festively, so that the scars are not noticed. Only there is no way in the world where we are not yet twenty, all we need is to please and blossom, as always at the beginning.
When the light fades and the edge comes, you need a husband, not a boy Kai, wean, my good, wean, retreat, shy. There is a station and a stage, but there is housing, and fate usually takes its toll from those who run from it - only a little rougher. ”
And they stand in silence, stunned, with this new quality of silence, where all cumulus are heard, they wait, not running away. Like living stones, stand together, and behind them the doorway is extinguished, and the earth in July stands its own, blue and naked.
