Текст песни cape breton - остров погибших птиц
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Cape Breton Out on the high "bird islands," Ciboux and Hertford, the razorbill auks and the silly-looking puffins all stand with their backs to the mainland in solemn, uneven lines along the cliff's brown grass-frayed edge, while the few sheep pastured there go "Baaa, baaa." (Sometimes, frightened by aeroplanes, they stampede and fall over into the sea or onto the rocks.) The silken water is weaving and weaving, disappearing under the mist equally in all directions, lifted and penetrated now and then by one shag's dripping serpent-neck, and somewhere the mist incorporates the pulse, rapid but unurgent, of a motor boat. The same mist hangs in thin layers among the valleys and gorges of the mainland like rotting snow-ice sucked away almost to spirit; the ghosts of glaciers drift among those folds and folds of fir: spruce and hackmatack-- dull, dead, deep pea-cock colors, each riser distinguished from the next by an irregular nervous saw-tooth edge, alike, but certain as a stereoscopic view. The wild road clambers along the brink of the coast. On it stand occasional small yellow bulldozers, but without their drivers, because today is Sunday. The little white churches have been dropped into the matted hills like lost quartz arrowheads. The road appears to have been abandoned. Whatever the landscape had of meaning appears to have been abandoned, unless the road is holding it back, in the interior, where we cannot see, where deep lakes are reputed to be, and disused trails and mountains of rock and miles of burnt forests, standing in gray scratches like the admirable scriptures made on stones by stones-- and these regions now have little to say for themselves except in thousands of light song-sparrow songs floating upward freely, dispassionately, through the mist, and meshing in brown-wet, fine torn fish-nets. A small bus comes along, in up-and-down rushes, packed with people, even to its step. (On weekdays with groceries, spare automobile parts, and pump parts, but today only two preachers extra, one carrying his frock coat on a hanger.) It passes the closed roadside stand, the closed schoolhouse, where today no flag is flying from the rough-adzed pole topped with a white china doorknob. It stops, and a man carrying a bay gets off, climbs over a stile, and goes down through a small steep meadow, which establishes its poverty in a snowfall of daisies, to his invisible house beside the water. The birds keep on singing, a calf bawls, the bus starts. The thin mist follows the white mutations of its dream; an ancient chill is rippling the dark brooks. Elizabeth Bishop |
|
Кейп-Бретон
На высоких "птичьих островах", Сибу и Хертфорд,
Белокрылые и глупые на вид тупики стоят
спиной к материку
торжественными, неровными линиями по истертому коричневой травой краю утеса,
пока там паслись несколько овец, они говорят: «Бааа, бааа».
(Иногда, испугавшись самолетов, они бегут
и упасть в море или на камни.)
Шелковая вода ткается и ткается,
исчезая под туманом одинаково во всех направлениях,
поднимался и проникал время от времени
по змеиной шее одного лоха,
и где-то в тумане есть пульс,
быстрый, но резкий, как моторная лодка.
Тот же туман висит тонкими слоями
среди долин и ущелий материка
как гниющий снег-лед высосанный
почти до духа; дрейфуют призраки ледников
среди тех складок и складок пихты: ель и топорк -
тусклые, мертвые, глубокие цвета петуха,
каждый стояк отличается от следующего
неровным нервным пилообразным краем,
одинаково, но определенно как стереоскопический вид.
Дикая дорога карабкается по краю побережья.
На нем изредка стоят маленькие желтые бульдозеры,
но без драйверов, потому что сегодня воскресенье.
Маленькие белые церкви были брошены в спутанные холмы
как потерянные кварцевые наконечники стрел.
Дорога кажется заброшенной.
Какое бы значение ни имел пейзаж, похоже, было заброшено,
если дорога не сдерживает его, внутри,
где мы не можем видеть,
там, где есть глубокие озера,
и заброшенные тропы и горы скал
и мили выжженных лесов, стоящих в серых царапинах
как прекрасные писания, написанные на камнях камнями -
и этим регионам теперь мало что сказать за себя
кроме тысяч легких песен-воробьёв, плывущих вверх
свободно, бесстрастно, сквозь туман и
в коричнево-влажных, мелко порванных рыболовных сетях.
Маленький автобус едет туда-сюда, туда-сюда,
забит людьми, даже до своего шага.
(В будние дни с продуктами, автозапчастями и деталями для насосов,
но сегодня только два проповедника, один из которых носит сюртук на
вешалка.)
Мимо закрытой придорожной трибуны, закрытого здания школы,
где сегодня не развевается флаг
с обрубленного столба, увенчанного белой фарфоровой дверной ручкой.
Он останавливается, и человек с заливом выходит,
перелезает через перекладину и спускается по небольшому крутому лугу,
который утверждает свою бедность в снегопаде маргариток,
в его невидимый дом у воды.
Птицы поют, теленок кричит, автобус трогается.
Тонкий туман следует
белые мутации его мечты;
древний холод пробегает по темным ручьям.
Элизабет Бишоп
