Текст песни Дана Сидерос - Час пик
Просмотров: 5
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Дана Сидерос - Час пик, а также перевод песни и видео или клип.
|
"Тут она исчезла", -- Семёныч трогает сапожищем обугленное пятно на рыжей сухой земле, -- "Что, поедем обратно? Или ещё поищем?" Разглядывает приезжего: промокшие до колен джинсы -- всё как обычно. Дай угадаю: дачу снимал с друзьями, баня, шашлык, коньяк. Угли оставили тлеть -- чуть не лишились сарая. Утром нашли её, пляшущую у ручья. Вряд ли он помнит чётко, как разводился с Олей, Клавой или там Светой, снимал жильё. Мелкая. Волосы пахнут пшеничным полем, летом и дымом... "Как зовут-то её?" "Я не спросил". Не спросил. Три недели гладил искры веснушек на шелке её плеча, тихо стонал, уткнувшись в рыжие пряди -- весь, как кузнец, в ожогах... "Четвёртый час, скоро стемнеет, пора возвращаться, лето, взрезавшее метель, где она прошла, скоро остынет, а мы-то легко одеты, хватит с тебя, довольно глотнул тепла" Молча идут к машине, плетутся мимо дремлющих кладов, ветер январский лют, в часе ходьбы от сожжённого Аркаима, по замерзающим макам и ковылю. ЧАС ПИК Здравствуйте, Саша. Можно сразу на "ты"? Ты проходи, не стесняйся, будешь салат? Ну, значит, чаю. Вот ведь, чайник остыл, грел же, казалось, десять минут назад. Спрашивай, Саша. Что ты хочешь узнать? Что у тебя, диктофон или хэндикам? Дай причешусь хотя бы. Всё, начинать? Всё, начинаю. Ехал издалека... 1. Думаю, это случилось, когда проезжали Пермь. Да, точно, сейчас вот вспомнил. Тот эльф в купе мне не понравился сразу, взгляд такой, с наглецой, а впрочем, они же все на одно лицо. Когда им давали гражданство, мы все кричали "ура!". А потом эти твари, считай, захватили Урал. Их тут было полно и встарь, иначе откуда это уральское чудо: светлоглазые девушки ледяной, неземной красоты? Но мы отвлеклись немного, если не веришь, ты возьми почитай источники -- об этом есть у Бажова. Поверь, они здесь давно. Но раньше не брали чужого. Я сразу не понял, но что-то заныло внутри, когда он сошёл. Поезд дрогнул, вокзальные фонари поплыли в грязном окне, а он стоял на перроне и улыбался мне. Довольно скалился, сука, рукой помахал вослед. А позже я выяснил. Он украл у меня десять лет. 2. Если ты покупаешь грибы с глазами для соседских детей, пьёшь в закусочной лунный мёд, мерцающий в темноте, ищешь жене браслет с огневушками в янтаре, любуешься светляками в колбах уличных фонарей, в общем, если идёшь по рынку в эльфьем квартале -- следи, чтобы эти руками тебя не хватали. Здесь могут стянуть минуту, две или пять. Будешь на них опаздывать, или всех ровно столько ждать. Если вор очень борзый, можно лишиться часа, максимум -- дня. Но никто никого никогда не грабил так, как меня. У них вообще не принято красть у смертных. Считается, ну зачем владельцу веков несметных ничтожно малые сроки какого-то дурака? Смешно: олигарх-карманник. И я так думал, пока не вычитал где-то: за точность цитаты не поручусь, но, вроде как, наше время для них разнится на вкус. Минута "успел вскочить в последний вагон" Минута "шепот в ключицу, негромкий стон" Минута "безмерно жаль, мы сделали, что могли" Минута "болит болит боже как болит" Минуты "кончается воздух", "удар", "поцелуй", "невозможный гол". Минута за час, полчаса за месяц, неделя за год. Всё это можно купить, если знать места и времени тьма. Но в долг не бери никогда, пожалеешь, что занимал. 3. Один мой друг, из тех, за которыми следом ходит война, купил за четыре года любви два дня спокойного сна. Я говорю, тебя же нагрели, сделка -- чистый грабёж. Я говорю, ты что, совсем идиот? Он говорит, не ори, чего ты орёшь -- с нами сидит мой взвод. Борис, или кто-то с таким же шрамом на левой щеке. Андрей или кто-то с таким же крестиком на шнурке. Олег или кто-то с такой же татуировкой "ОЛЕГ". И все остальные. Или такие же, я не уверен: снег, не тающий снег на лицах не даёт разглядеть черт. Но я думаю, это они, иначе зачем они здесь сидят -- на окне, на полу, за столом. Два дня не звони, я планирую выспаться. Время пошло. 4. Мой вор попался на новой краже пару недель спустя, потом мне сказали -- по эльфьим меркам он, в сущности, был дитя. Но глянуть ему в глаза, но плюнуть ему в глаза, как я хотел, не срослось: наутро его в СИЗО нашли -- формально живым, но газеты не публиковали фото, а следователь со стажем моргал и сдерживал рвоту. Всё ясно. Семья не терпит позора, семья смывает позор. И не сердите эльфа -- эльф неприятен, когда он зол. Понятно стало одно: ни года, ни часа, ни даже пары минут они не вернут. 5. Мне снится огромное черное сердце промзоны, стеклянный снежок в жухлом свете ночных фонарей. Я вижу его, незнакомца, он сеет минуты, как зёрна, минуты апреля хоронит в колючем пустом январе. Мне снится, как он поливает промёрзшую землю июлем моим, неслучившимся, жарким, бездумным, цветным. Я вижу сквозь толщу земли, в ней дремлют минуты, как пули, отлитые в форму и смятые зерна войны. Мне снится: мои семена, вырастают на сажень из пуль превращаются в бомбы, ворочаются, поют, и первый мерцающий день пробивается в полночь и сажу, зелёным огнём выжигая январский больной неуют. И шумные кроны недель взрываются и взмывают на стройных стволах, светят, дышат и говорят. Цветут медоносные д?6? Смотрите также:Все тексты Дана Сидерос >>> |
|
he was, in essence, a child.
But look into his eyes
but spit in his eyes,
as I wanted, it did not grow together:
the next morning he is in jail
found - formally alive,
but newspapers
did not publish a photo,
and an experienced investigator
blinked and restrained vomiting.
All clear.
The family has no shame
the family washes away the shame.
And don't make the elf angry -
an elf is disagreeable when he is angry.
One thing became clear: not a year, not an hour,
not even a couple of minutes
they will not return.
5.
I dream huge
the black heart of the industrial zone,
glass snow
in the dull light of the night lights.
I see him, a stranger,
he sows minutes like grains,
minutes of April
buries
in prickly empty January.
I'm dreaming
how does he water
frozen ground in July
my, not accidental, hot,
thoughtless, colored.
I can see through the thickness of the earth
minutes doze in it like bullets,
molded and crumpled
seeds of war.
I dream:
my seeds,
grow a fathom
from bullets to bombs
toss and turn, sing,
and the first shimmering day
breaks through at midnight and soot,
burning with green fire
the January patient does not.
And noisy crowns of weeks
explode
and soar
on slender trunks,
shine, breathe and speak.
Blossoming melliferous d? 6?
