Текст песни Есенин С.А. - На Кавказе
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Издревле русский наш Парнас Тянуло к незнакомым странам, И больше всех лишь ты, Кавказ, Звенел загадочным туманом. Здесь Пушкин в чувственном огне Слагал душой своей опальной: «Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной». И Лермонтов, тоску леча, Нам рассказал про Азамата, Как он за лошадь Казбича Давал сестру заместо злата. За грусть и жёлчь в своем лице Кипенья желтых рек достоин, Он, как поэт и офицер, Был пулей друга успокоен. И Грибоедов здесь зарыт, Как наша дань персидской хмари, В подножии большой горы Он спит под плач зурны и тари. А ныне я в твою безгладь Пришел, не ведая причины: Родной ли прах здесь обрыдать Иль подсмотреть свой час кончины! Мне все равно! Я полон дум О них, ушедших и великих. Их исцелял гортанный шум Твоих долин и речек диких. Они бежали от врагов И от друзей сюда бежали, Чтоб только слышать звон шагов Да видеть с гор глухие дали. И я от тех же зол и бед Бежал, навек простясь с богемой, Зане созрел во мне поэт С большой эпическою темой. Мне мил стихов российский жар. Есть Маяковский, есть и кроме, Но он, их главный штабс-маляр, Поет о пробках в Моссельпроме. И Клюев, ладожский дьячок, Его стихи как телогрейка, Но я их вслух вчера прочел, И в клетке сдохла канарейка. Других уж нечего считать, Они под хладным солнцем зреют, Бумаги даже замарать И то, как надо, не умеют. Прости, Кавказ, что я о них Тебе промолвил ненароком, Ты научи мой русский стих Кизиловым струиться соком, Чтоб, воротясь опять в Москву, Я мог прекраснейшей поэмой Забыть ненужную тоску И не дружить вовек с богемой. И чтоб одно в моей стране Я мог твердить в свой час прощальный: «Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной». Сентябрь 1924 Тифлис Смотрите также:
Все тексты Есенин С.А. >>> |
|
Since ancient times, our Russian Parnassus
Drawn to unfamiliar countries
And most of all only you, the Caucasus,
Rang mysterious fog.
Here Pushkin is in sensual fire
He laid down his soul disgraced:
"Do not sing, beauty, with me
You are sad songs of Georgia. ”
And Lermontov, melancholy curing,
We were told about Azamat,
How is he for Kazbich's horse
He gave his sister instead of gold.
For sadness and bile in your face
Boil yellow rivers worthy
He, as a poet and officer,
Was a friend's bullet reassured.
And Griboedov buried here,
As our tribute to Persian hmari,
At the foot of a big mountain
He sleeps under the weeping of zurna and tari.
And now I'm in your mindlessness
Came without knowing the reasons:
Native whether the dust is here to cry
Ile spy your hour of death & # 33;
I don't care & # 33; I am full of thoughts
About them, gone and great.
They were healed by guttural noise
Your valleys and wild rivers.
They fled from enemies
And from friends fled here,
To only hear the sound of steps
Yes, to see deaf people from the mountains.
And I'm from the same evil and misfortune
He ran away, saying goodbye forever to the gods,
Zane has matured in me poet
With a great epic theme.
I love poems Russian heat.
There is Mayakovsky, there are besides
But he, their head painter,
Sings about traffic jams in Mosselprom.
And Klyuev, Ladoga Diary,
His poems are like a quilted jacket,
But I read them out loud yesterday,
And the canary died in the cage.
There is nothing else to count.
They ripen in the cold sun,
Papers even mess
And that, as it should, do not know how.
Forgive me, the Caucasus, what about them
You said by chance
You teach my Russian verse
Kizilovym stream juice
So that going back to Moscow again,
I could be the most beautiful poem
Forget unnecessary longing
And never be friends with Bohemia.
And so one in my country
I could say goodbye at my hour:
"Do not sing, beauty, with me
You are sad songs of Georgia. ”
September 1924
Tiflis
