Текст песни Евгений Евтушенко - Я хотел бы
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Я хотел бы родиться во всех странах, быть беспаспортным, к панике бедного МИДа, всеми рыбами быть во всех океанах и собаками всеми на улицах мира. Не хочу я склоняться ни перед какими богами, не хочу я играть в православного хиппи, но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале, ну а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи. Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной быть репейником сирым — не то что холеным левкоем. Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной, но тираном — ни в коем и кошкой тирана — ни в коем. И хотел бы я быть человеком в любой ипостаси: хоть под пыткой в тюрьме гватемальской, хоть бездомным в трущобах Гонконга, хоть скелетом живым в Бангладеше, хоть нищим юродивым в Лхасе, хоть в Кейптауне негром, но не в ипостаси подонка. Я хотел бы лежать под ножами всех в мире хирургов, быть горбатым, слепым, испытать все болезни, все раны, уродства, быть обрубком войны, подбирателем грязных окурков — лишь бы внутрь не пролез подловатый микроб превосходства. Не в элите хотел бы я быть, но, конечно, не в стаде трусливых, не в овчарках при стаде, не в пастырях, стаду угодных, и хотел бы я счастья, но лишь не за счет несчастливых, и хотел бы свободы, но лишь не за счет несвободных. Я хотел бы любить всех на свете женщин, и хотел бы я женщиной быть — хоть однажды... Мать-природа, мужчина тобой приуменьшен. Почему материнства мужчине не дашь ты? Если б торкнулось в нем, там, под сердцем, дитя беспричинно, то, наверно, жесток так бы не был мужчина. Всенасущным хотел бы я быть — ну, хоть чашкою риса в руках у вьетнамки наплаканной, хоть головкою лука в тюремной бурде на Гаити, хоть дешевым вином в траттории рабочей неапольской и хоть крошечным тюбиком сыра на лунной орбите: пусть бы съели меня, пусть бы выпили — лишь бы польза была в моей гибели. Я хотел бы всевременным быть, всю историю так огорошив, чтоб она обалдела, как я с ней нахальствую: распилить пугачевскую клетку в Россию проникшим Гаврошем, привезти Нефертити на пущинской тройке в Михайловское. Я хотел бы раз в сто увеличить пространство мгновенья: чтобы в тот же момент я на Лене пил спирт с рыбаками, целовался в Бейруте, плясал под тамтамы в Гвинее, бастовал на «Рено», мяч гонял с пацанами на Копакабане. Всеязыким хотел бы я быть, словно тайные воды под почвой. Всепрофессийным сразу. И я бы добился, чтоб один Евтушенко был просто поэт, а второй был подпольщик, третий — в Беркли студент, а четвертый — чеканщик тбилисский. Ну а пятый — учитель среди эскимосских детей на Аляске, а шестой — молодой президент, где-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне, а седьмой — еще только бы тряс погремушкой в коляске, а десятый... а сотый... миллионный... Быть собою мне мало — быть всеми мне дайте! Каждой твари — и то, как ведется, по паре, ну а бог, поскупись на копирку, меня в самиздате напечатал в единственном экземпляре. но я богу все карты смешаю. Я бога запутаю! Буду тысячелик до последнего самого дня, чтоб гудела земля от меня, чтоб рехнулись компьютеры на всемирной переписи меня. Я хотел бы на всех баррикадах твоих, человечество, драться, к Пиренеям прижаться, Сахарой насквозь пропылиться и принять в себя веру людского великого братства, а лицом своим сделать — всего человечества лица. Но когда я умру — нашумевшим сибирским Вийоном,— положите меня не в английскую, не в итальянскую землю — в нашу русскую землю на тихом холме, на зеленом, где впервые себя я почувствовал всеми. 1972 Смотрите также:
Все тексты Евгений Евтушенко >>> |
|
I would like to
to be born
In all countries,
be passportless
to the panic of the poor Foreign Ministry,
to be all fish
in all oceans
and dogs all
on the streets of the world.
I do not want to bow
to no gods
I do not want to play
in orthodox hippies,
but i would like to dive
deep, deep on Baikal,
Well, come up,
snorting
to the Mississippi.
I would like to
in my darling damned
the universe
to be a blue-throated -
not like a sleek left-handed person.
Any creature of God
even the last lousy hyena
but a tyrant - in no way
and the tyrant’s cat - in no way.
And I wish I could be
person in any form:
even under torture in a Guatemalan prison,
even homeless in the slums of Hong Kong,
even with a skeleton alive in Bangladesh,
even a poor fool in Lhasa
even in Cape Town a black man
but not in the guise of a bastard.
I would like to lie
under the knives of every surgeon in the world,
to be hunchbacked, blind
to experience all diseases, all wounds,
deformities
to be a stump of war
the picker of dirty butts -
just not inside
the vile microbe of excellence.
I wouldn’t be in the elite,
but, of course, not in a herd of cowardly,
not in the shepherd dogs during the herd,
not in shepherds
a herd of pleasing
and I wish happiness
but not at the expense of the unlucky
and would like freedom
but not at the expense of the unfree.
I would love
all women in the world
and I would like to be a woman -
at least once ...
Mother Nature,
the man is downplayed by you.
Why maternity
Can't you give a man?
If I could hang around in it,
there under the heart
child for no reason
it’s probably cruel
so would not be a man.
I would like to be omnipotent -
well at least a cup of rice
in the hands of a Vietnamese cried
even with a bow
in a prison bourd in Haiti
even cheap wine
in the trattoria of working neapolis
and even a tiny tube of cheese
in lunar orbit:
let them eat me
let them drink -
if only there were benefits
in my death.
I would like to be timeless
so captivating the whole story
so she was stunned
how I cheek with her:
saw the Pugachev cage
into Russia penetrated Gavrosh,
bring Nefertiti
on the Pushcha’s troika in Mikhailovskoye.
I would like once a hundred
increase instant space:
so that at the same moment
I drank alcohol with fishermen on Lena,
kissed in Beirut
danced under tom-toms in Guinea,
on strike at Renault
I drove the ball with the boys on Copacaban.
I would like to be all-language
like secret waters under the soil.
All-professional right away.
And I would have achieved
so that one Yevtushenko was just a poet,
and the second was an underground
the third is a student at Berkeley,
and the fourth is the Tbilisi mint.
Well, the fifth -
Eskimo teacher
in Alaska
and the sixth -
young president
somewhere, say, at least in Sierra Leone,
and the seventh -
just to shake
rattle in a stroller
and the tenth ...
and the hundredth ...
millionth...
It’s not enough for me to be myself
let me all be!
To every creature -
and how the pair
well god
stint on a carbon paper,
printed me in samizdat
in a single copy.
but I’ll mix all the cards with God.
I will confuse God!
I will be millennial
until the last day
so the earth buzzed from me
to crash computers
on the world census of me.
I would like on all your barricades
humanity,
fight,
cling to the Pyrenees
Spray sugar through and through
and embrace faith
human great brotherhood
and make your face -
all humanity faces.
But when I die
sensational Siberian Villon, -
put me down
not in English,
not to Italian land -
to our Russian land
on a quiet hill
on green
where for the first time
myself
I felt by everyone.
1972
