Текст песни Иннокентий Смоктуновский - Пушкин А. С. Евгений Онегин. Глава 8
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
ГЛАВА ВОСЬМАЯ Fare thee well, and if for ever Still for ever fare thee well. Byron. 1 I В те дни, когда в садах Лицея Я безмятежно расцветал, Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал, В те дни в таинственных долинах, Весной, при кликах лебединых, Близ вод, сиявших в тишине, Являться муза стала мне. Моя студенческая келья Вдруг озарилась: муза в ней Открыла пир младых затей, Воспела детские веселья, И славу нашей старины, И сердца трепетные сны. II И свет ее с улыбкой встретил; Успех нас первый окрылил; Старик Державин нас заметил И в гроб сходя, благословил. ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ ........................................................ III И я, в закон себе вменяя Страстей единый произвол, С толпою чувства разделяя, Я музу резвую привел На шум пиров и буйных споров, Грозы полуночных дозоров; И к ним в безумные пиры Она несла свои дары И как вакханочка резвилась, За чашей пела для гостей, И молодежь минувших дней За нею буйно волочилась, А я гордился меж друзей Подругой ветреной моей. IV Но я отстал от их союза И вдаль бежал... Она за мной. Как часто ласковая муза Мне услаждала путь немой Волшебством тайного рассказа! Как часто по скалам Кавказа Она Ленорой, при луне, Со мной скакала на коне! Как часто по брегам Тавриды Она меня во мгле ночной Водила слушать шум морской, Немолчный шепот Нереиды, Глубокий, вечный хор валов, Хвалебный гимн отцу миров. V И, позабыв столицы дальной И блеск и шумные пиры, В глуши Молдавии печальной Она смиренные шатры Племен бродящих посещала, И между ими одичала, И позабыла речь богов Для скудных, странных языков, Для песен степи, ей любезной... Вдруг изменилось все кругом, И вот она в саду моем Явилась барышней уездной, С печальной думою в очах, С французской книжкою в руках. VI И ныне музу я впервые На светский раут 44 привожу; На прелести ее степные С ревнивой робостью гляжу. Сквозь тесный ряд аристократов, Военных франтов, дипломатов И гордых дам она скользит; Вот села тихо и глядит, Любуясь шумной теснотою, Мельканьем платьев и речей, Явленьем медленным гостей Перед хозяйкой молодою И темной рамою мужчин Вкруг дам как около картин. VII Ей нравится порядок стройный Олигархических бесед, И холод гордости спокойной, И эта смесь чинов и лет. Но это кто в толпе избранной Стоит безмолвный и туманный? Для всех он кажется чужим. Мелькают лица перед ним Как ряд докучных привидений. Что, сплин иль страждущая спесь В его лице? Зачем он здесь? Кто он таков? Ужель Евгений? Ужели он?.. Так, точно он. — Давно ли к нам он занесен? VIII Все тот же ль он иль усмирился? Иль корчит также чудака? Скажите: чем он возвратился? Что нам представит он пока? Чем ныне явится? Мельмотом, Космополитом, патриотом, Гарольдом, квакером, ханжой, Иль маской щегольнет иной, Иль просто будет добрый малый, Как вы да я, как целый свет? По крайней мере мой совет: Отстать от моды обветшалой. Довольно он морочил свет... — Знаком он вам? — И да и нет. IX — Зачем же так неблагосклонно Вы отзываетесь о нем? За то ль, что мы неугомонно Хлопочем, судим обо всем, Что пылких душ неосторожность Самолюбивую ничтожность Иль оскорбляет, иль смешит, Что ум, любя простор, теснит, Что слишком часто разговоры Принять мы рады за дела, Что глупость ветрена и зла, Что важным людям важны вздоры И что посредственность одна Нам по плечу и не странна? X Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел, Кто постепенно жизни холод С летами вытерпеть умел; Кто странным снам не предавался, Кто черни светской не чуждался, Кто в двадцать лет был франт иль хват, А в тридцать выгодно женат; Кто в пятьдесят освободился От частных и других долгов, Кто славы, денег и чинов Спокойно в очередь добился, О ком твердили целый век: N. N. прекрасный человек. XI Но грустно думать, что напрасно Была нам молодость дана, Что изменяли ей всечасно, Что обманула нас она; Что наши лучшие желанья, Что наши свежие мечтанья Истлели быстрой чередой, Как листья осенью гнилой. Несносно видеть пред собою Одних обедов длинный ряд, Глядеть на жизнь, как на обряд, И вслед за чинною толпою Идти, не разделяя с ней Ни общих мнений, ни страстей. XII Предметом став суждений шумных, Несносно (согласитесь в том) Между людей благоразумных Прослыть притворным чудаком, Или печальным сумасбродом, Иль сатаническим уродом, Иль даже демоном моим. Онегин (вновь займуся им), Убив на поединке друга, Дожив без цели, без трудов До двадцати шести годов, Томясь в бездействии досуга Без службы, без жены, без дел, Ничем заняться не умел. XIII Им овладело беспокойство, Охота к перемене мест (Весьма мучительное свойство, Немногих добровольный крест). Оставил он свое селенье, Лесов и нив уединенье, Где окровавленная тень Ему являлась каждый день, И начал странствия без цели, Доступный чувству одному; И путешествия ему, Как всё на свете, надоели; Он возвратился и попал, Как Чацкий, с корабля на бал. XIV Но Смотрите также:
Все тексты Иннокентий Смоктуновский >>> |
|
Who is gradually living cold
He was able to endure with the years;
Who didn’t indulge in strange dreams,
Who didn’t shun secular mob,
Who in twenty years was smart il grab,
And at thirty favorably married;
Who is fifty freed
From private and other debts,
Who is glory, money and ranks
Calmly in line,
Whom they have been saying for a century:
N. N. is a wonderful person.
Xi
But sad to think that in vain
Youth was given to us,
What cheated on her hourly
What she deceived us;
What are our best wishes
What are our fresh dreams
Decayed in quick succession
Like leaves rotten in autumn.
It is unbearable to see before you
One meal is a long row,
To look at life as a rite
And after the orderly crowd
Go without sharing with her
No general opinions, no passions.
XII
The subject of becoming noisy judgments,
Unbearable (agree on that)
Between prudent people
To pass for a fake eccentric
Or a sad folly
Or a satanic freak
Or even my demon.
Onegin (I’ll do it again),
Killing a friend in a duel
Having lived without a goal, without difficulty
Until twenty-six
Languishing in leisure inaction
Without service, without wife, without affairs,
I didn’t know how to do anything.
XIII
Anxiety seized him
Wanderlust
(A very painful property,
Few voluntary cross).
He left his village
Forest and cornfield solitude,
Where's the bloodied shadow
He appeared every day,
And began a journey without a goal,
Accessible to feeling alone;
And travel him
Like everything in the world, tired;
He returned and fell,
Like Chatsky, from the ship to the ball.
XIV
But
