Текст песни Исаак Бабель - Сын Рабби
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
...Помнишь ли ты Житомир, Василий? Помнишь ли ты Тетерев, Василий, и ту ночь, когда суббота, юная суббота кралась вдоль заката, придавливая звезды красным каблучком? Тонкий рог луны купал свои стрелы в черной воде Тетерева. Смешной Гедали, основатель IV Интернационала, вел нас к рабби Моталэ Брацлавскому на вечернюю молитву. Смешной Гедали раскачивал петушиные перышки своего цилиндра в красном дыму вечера. Хищные зрачки свечей мигали в комнате рабби. Склонившись над молитвенниками, глухо стонали плечистые евреи, и Старый шут чернобыльских цадиков звякал медяшками в изодранном кармане... ...Помнишь ли ты эту ночь, Василий?.. За окном ржали кони и вскрикивали казаки. Пустыня войны зевала за окном, и рабби Моталэ Брацлавский, вцепившись в талес истлевшими пальцами, молился у восточной стены. Потом раздвинулась завеса шкапа, и в похоронном блеске свечей мы увидели свитки торы, завороченные в рубашки из пурпурного бархата и голубого шелка, и повисшее над торой безжизненное, покорное, прекрасное лицо Ильи, сына рабби, последнего принца в династии... |
|
... Do you remember Zhitomir, Vasily? Do you remember Teterev, Vasily, and that night when Saturday, young Saturday crept along the sunset, crushing the stars with a red heel?
The thin horn of the moon bathed its arrows in the black water of Grouse. The ridiculous Gedali, the founder of the IV International, led us to Rabbi Motale Bratslavsky for evening prayer. Ridiculous Gedali rocked the rooster feathers of his top hat in the red smoke of the evening. Predatory pupils of candles flickered in the rabbi's room. Leaning over the prayer books, broad-shouldered Jews moaned dully, and the old jester of the Chernobyl tsaddiks clinked with coins in his tattered pocket ...
... Do you remember that night, Vasily? .. Outside the window, horses neighing and Cossacks screaming. The desert of war yawned outside the window, and Rabbi Motale Bratslavsky, clutching the talis with decayed fingers, prayed at the eastern wall. Then the curtain of the cupboard parted, and in the funeral gleam of candles we saw the Torah scrolls wrapped in shirts of purple velvet and blue silk, and hanging over the Torah the lifeless, submissive, beautiful face of Ilya, the son of the rabbi, the last prince in the dynasty ...
