Текст песни Edgar Allan Poe - The Tell-Tale Heart
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
TRUE! nervous, very, very dreadfully nervous I had been and am; but why WILL you say that I am mad? The disease had sharpened my senses, not destroyed, not dulled them. Above all was the sense of hearing acute. I heard all things in the heaven and in the earth. I heard many things in hell. How then am I mad? Hearken! and observe how healthily, how calmly, I can tell you the whole story. It is impossible to say how first the idea entered my brain, but, once conceived, it haunted me day and night. Object there was none. Passion there was none. I loved the old man. He had never wronged me. He had never given me insult. For his gold I had no desire. I think it was his eye! Yes, it was this! One of his eyes resembled that of a vulture -- a pale blue eye with a film over it. Whenever it fell upon me my blood ran cold, and so by degrees, very gradually, I made up my mind to take the life of the old man, and thus rid myself of the eye for ever. Now this is the point. You fancy me mad. Madmen know nothing. But you should have seen me. You should have seen how wisely I proceeded -- with what caution -- with what foresight, with what dissimulation, I went to work! I was never kinder to the old man than during the whole week before I killed him. And every night about midnight I turned the latch of his door and opened it oh, so gently! And then, when I had made an opening sufficient for my head, I put in a dark lantern all closed, closed so that no light shone out, and then I thrust in my head. Oh, you would have laughed to see how cunningly I thrust it in! I moved it slowly, very, very slowly, so that I might not disturb the old man's sleep. It took me an hour to place my whole head within the opening so far that I could see him as he lay upon his bed. Ha! would a madman have been so wise as this? And then when my head was well in the room I undid the lantern cautiously -- oh, so cautiously -- cautiously (for the hinges creaked), I undid it just so much that a single thin ray fell upon the vulture eye. And this I did for seven long nights, every night just at midnight, but I found the eye always closed, and so it was impossible to do the work, for it was not the old man who vexed me but his Evil Eye. And every morning, when the day broke, I went boldly into the chamber and spoke courageously to him, calling him by name in a hearty tone, and inquiring how he had passed the night. So you see he would have been a very profound old man, indeed , to suspect that every night, just at twelve, I looked in upon him while he slept. Upon the eighth night I was more than usually cautious in opening the door. A watch's minute hand moves more quickly than did mine. Never before that night had I felt the extent of my own powers, of my sagacity. I could scarcely contain my feelings of triumph. To think that there I was opening the door little by little, and he not even to dream of my secret deeds or thoughts. I fairly chuckled at the idea, and perhaps he heard me, for he moved on the bed suddenly as if startled. Now you may think that I drew back -- but no. His room was as black as pitch with the thick darkness (for the shutters were close fastened through fear of robbers), and so I knew that he could not see the opening of the door, and I kept pushing it on steadily, steadily. I had my head in, and was about to open the lantern, when my thumb slipped upon the tin fastening , and the old man sprang up in the bed, crying out, "Who's there?" I kept quite still and said nothing. For a whole hour I did not move a muscle, and in the meantime I did not hear him lie down. He was still sitting up in the bed, listening; just as I have done night after night hearkening to the death watches in the wall. Presently, I heard a slight groan, and I knew it was the groan of mortal terror. It was not a groan of pain or of grief -- oh, no! It was the low stifled sound that arises from the bottom of the soul when overcharged with awe. I knew the sound well. Many a night Смотрите также:
Все тексты Edgar Allan Poe >>> |
|
ИСТИНА ! нервная , очень, очень ужасно нервничал я был , и я ; но почему вы скажете, что я сошел с ума ? Болезнь обострила мои чувства , не уничтожены, не притупляется их . Прежде всего было чувство слуха острый . Я слышал все, в небе и на земле . Я слышал много вещей в аду. Как же тогда я с ума? Послушайте ! и наблюдать, как здорово , как спокойно , я могу сказать вам всю историю .
Невозможно сказать, как первая идея вошла в мой мозг, но , как только задумал , он преследует меня день и ночь . Объект не было ни одного . Страсть не было ни одного . Я любил старика . Он никогда не обидел меня . Он никогда не давал мне оскорбление . В свою золота у меня не было никакого желания . Я думаю, что это был его глаз ! Да, именно это ! Один из его глаз напоминал стервятника - бледно- голубой глаз пленкой над ним. Всякий раз, когда он упал на меня моя кровь застыла в жилах , и так постепенно, очень постепенно , я решился взять жизнь старика , и, таким образом избавиться от глаза навсегда.
Теперь это точка . Вы представляете меня с ума. Сумасшедшие ничего не знаю . Но видели бы вы меня . Вы бы видели , как мудро я продолжил - с какой осторожностью - с тем, что предвидение , с тем, что притворство , я пошел на работу ! Я никогда не был добрее к старику , чем в течение целой недели , прежде чем я убил его. И каждую ночь около полуночи я повернул защелку его двери и открыл ее , о, так нежно ! А потом, когда я сделалоткрытие достаточно для моей головы, я поставить в темное фонаря все закрыты, закрыты так , чтобы свет не сиял , а затем я сунул в моей голове. О, ты бы рассмеялся , чтобы увидеть , как ловко я сунул его в ! Я перенес ее медленно , очень, очень медленно, так что я не мог бы нарушить сон старика . Это заняло у меня час, чтобы разместить всю мою голову в отверстие так далеко, что я мог видеть его , когда он лежал на постели его . Ха! бы сумасшедший были так мудры, как это? А потом, когда моя голова была хорошо в номере я расстегнул фонарь осторожно - ох, как осторожно - осторожно (для петли заскрипели ) , я расстегнул его просто так много, что один тонкий луч упал на гриф глаза. И это я сделал в течение семи долгих ночей , каждую ночь только в полночь , но я обнаружил, что глаза всегда закрыты , и поэтому было невозможно , чтобы сделать работу , ибо он не был старик, который досадно мне , но его злые глаза . И каждое утро , когда рассвело , я пошел смело в камеру и говорил смело с ним , называя его по имени в обильного тоном, и спрашивая, как он провел ночь . Таким образом, вы видите, что он был бы очень глубокий старик, в самом деле, подозревать, что каждую ночь , как раз в двенадцать, я посмотрел в на него , пока он спал .
По восьмую ночь я был больше, чем обычно осторожны в открытии двери . Минутная стрелка часы движется быстрее, чем сделал мой. Никогда прежде в ту ночь был я чувствовал степени моего собственные силы , моей прозорливости . Я едва мог содержать мои чувства триумфа. Думать , что я открывал дверь мало-помалу, и он даже не мечтать о моих тайных дел или мысли . Я довольно усмехнулся при мысли , и, возможно, он услышал меня , потому что он переехал на кровати вдруг как будто вздрогнул . Теперь вы можете думать , что я отстранился - но нет. Его комната была как черный как смоль с мгле ( для жалюзи были близки крепится через страх грабителей ) , и поэтому я знал, что он не мог увидеть открытие двери , и я толкал его на стабильно , устойчиво .
У меня был свой головой , и собирался открыть фонарь, когда мой палец скользнул по олова крепления , и старик вскочил в постели , крича : "Кто там? "
Я продолжал неподвижно и ничего не сказал . Целый час я не шелохнулся , и в то же время я не слышал его лечь. Он все еще сидел на кровати , слушая ; так же, как я сделал ночь за ночью внимая часы смерти в стене.
В настоящее время , я услышал легкий стон , и я знал, что это был стон смертельном ужасе . Это был не стон боли или от горя - о, нет ! Это был низкий душит звук, который возникает из глубины души , когда переплачивает с благоговением. Я знал, что звук хорошо . Много ночей
