Текст песни Давид Самойлов - Ревность
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Я влюблён. Мне пятнадцать. Она холодна. Я, отвергнутый, к ней не иду на рожденье. Жить мне невмоготу. Испиваю до дна Нелюбовь, одиночество и униженье. За дворами сгорает заря на Москве. Наблюдает пожар каланча на Сущёвке. Опускается сумрак. Как при волшебстве, Фонарей зажигаются длинные чётки. Во Втором Самотечном пустынно. Туда Лишь бродячие псы совершают набеги. Но над снегом горит высоко, как звезда, Золотое окошко, висящее в небе. Там она. Там на тюле её силуэт. Там счастливый соперник ликует за чаем. Я взбешён со всей силой пятнадцати лет. Я в отчаянье. Но и жесток и отчаян. Образ сладостной мести мерещится мне. Громкой славой увенчанный, в час неурочный, Я въезжаю в столицу на белом коне. Предо мной переулок Второй Самотечный. Открываются окна. Сияет луна. Я проехал задумчив и взора не кинул. Вслед мне в позднем раскаянье плачет она. А соперник растерянный чай опрокинул. Нет! Тогда я не стану врага попирать, Ибо мы не злопамятны и горделивы. Лишь одною печалью могу покарать: Будь счастлива, любимая! Будьте счастливы! Смотрите также:
Все тексты Давид Самойлов >>> |
|
I'm in love. I'm fifteen. She is cold.
I, rejected, do not go to her birth.
I can't live. I drink to the bottom
Dislike, loneliness and humiliation.
Outside the courtyards the dawn is burning in Moscow.
Observes the fire of the tower at Suschevka.
Dusk falls. Like magic
Lanterns light up long beads.
The Second Samotechny is deserted. There
Only stray dogs make raids.
But above the snow it burns high like a star
A golden window hanging in the sky.
There she is. There's her silhouette on the tulle.
There, a happy rival rejoices over tea.
I am furious with all the strength of fifteen years.
I'm desperate. But also cruel and desperate.
The image of sweet revenge appears to me.
Crowned with loud glory, at an untimely hour,
I enter the capital on a white horse.
In front of me is the Second Samotechny Lane.
Windows are opening. The moon is shining.
I rode through thoughtfully and did not throw my eyes.
She cries after me in late remorse.
And the opponent overturned the confused tea.
No! Then I will not trample the enemy,
For we are not vindictive and proud.
I can punish with only one sorrow:
Be happy, love! Be happy!
