Текст песни Фридрих Ницше - ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА. Часть 4. Знамение. Фрагмент 01
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
|
Но поутру, после этой ночи, вскочил Заратустра с ложа своего, опоясал чресла свои и вышел из пещеры своей, сияющий и сильный, как утреннее солнце, подымающееся из-за темных гор. "Великое светило, -- сказал он, как некогда уже говорил он, -- ты, глубокое око счастья, к чему свелось бы счастье твое, если бы не было у тебя тех, кому ты светишь! И если бы они оставались в домах своих, в то время как ты уже проснулось и идешь, чтобы одарять и наделять, -- как негодовала бы на это гордая стыдливость твоя! Ну что ж! Они спят еще, эти высшие люди, в то время как я уже бодрствую: это не настоящие спутники мои! Не их жду я здесь в горах моих. За свое дело хочу я приняться и начать свой день -- но они не понимают, каковы знамения утра моего, мои шаги -- для них не призыв к пробужденью. Они спят еще в пещере моей, их сон упивается еще моими песнями опьянения. Ушей, слушающих меня, -- ушей послушных недостает им". Заратустра говорил это в сердце своем, в то время как солнце поднималось; тогда он вопросительно взглянул на небо, ибо услышал над собою резкий крик орла своего: "Ну что ж! -- крикнул он в вышину. -- Это нравится мне, это подобает мне. Звери мои проснулись, ибо я проснулся. Орел мой проснулся и чтит, подобно мне, солнце. Орлиными когтями хватает он новый свет. Вы настоящие звери мои; я люблю вас. Но еще недостает мне моих настоящих людей!" – Так говорил Заратустра; но тут случилось, что он вдруг почувствовал себя как бы окруженным множеством птиц, летавших вокруг него, -- шум от такого множества крыльев и давка над головою его были так велики, что он закрыл глаза. И, поистине, на него спустилась как бы туча из стрел, которые сыплются на нового врага. Но здесь это была туча любви, спускавшаяся на нового друга. "Что происходит со мной?" -- думал Заратустра в удивленном сердце своем, и медленно опустился на большой камень, лежавший у входа в пещеру его. Но пока он махал руками вокруг себя и над собою, защищаясь от нежности птиц, случилось с ним нечто еще более изумительное: ибо он незаметно ухватился за густую, теплую, косматую гриву; и в то же мгновение раздался перед ним рев -- кроткий, протяжный рев льва. "Знамение приближается", -- сказал Заратустра, и сердце его преобразилось. И, поистине, когда перед ним просветлело, он увидел, что у ног его лежал огромный желтый зверь, прижимаясь головою к коленям его; из любви он не хотел покидать его и походил на собаку, нашедшую старого хозяина своего. Но и голуби были не менее усердны в любви своей, чем лев; и всякий раз, когда голубь порхал перед носом льва, лев с удивлением качал головою и начинал смеяться. Видя это, Заратустра произнес одно только слово: "Дети мои близко, мои дети" -- затем стал он совершенно нем. Но сердце его было утешено, и из глаз его текли слезы и падали на руки ему. А он ни на что не обращал больше внимания и сидел неподвижно, не защищаясь уже от зверей. Голуби же улетали и прилетали, садились на плечи ему, ласкали седые волосы его и не уставали в нежности и блаженстве своем. А могучий лев беспрестанно лизал слезы, падавшие на руки Заратустры, и робко рычал при этом. Так вели себя эти звери. Смотрите также:
Все тексты Фридрих Ницше >>> |
|
But in the morning, after that night, Zarathustra jumped up from his couch, girded his loins
his own and went out of his cave, shining and strong, like the morning sun rising
from behind the dark mountains.
"Great luminary," he said, as he once said, "you, deep eye
happiness, what would your happiness be reduced to if you did not have those to whom you shine!
And if they stayed in their houses, while you were already awake and
you go to bestow and bestow - how your proud shame would be indignant at this!
Well! They are still sleeping, these higher people, while I am already awake: this is not
my real companions! I'm not waiting for them here in my mountains.
I want to get down to my business and start my day - but they do not understand what
the signs of my morning, my steps are not a wake-up call for them.
They are still sleeping in my cave, their sleep revels in my drunken songs.
Ears listening to me - obedient ears lack them. "
Zarathustra said this in his heart, while the sun was rising; then
he looked inquiringly at the sky, for he heard the sharp cry of his eagle above him: "Well
well! he shouted high above. “I like it, it befits me. My beasts
woke up for I woke up.
My eagle has awakened and honors the sun like me. He grabs with eagle's claws
New World. You are my true beasts; I love you.
But I still lack my real people! "
Thus spoke Zarathustra; but then it happened that he suddenly felt as though
surrounded by many birds flying around him - the noise from so many wings
and the crush over his head was so great that he closed his eyes. And verily on him
a cloud of arrows descended, falling down on the new enemy. But here it was
a cloud of love descending on a new friend.
"What is happening to me?" thought Zarathustra in his astonished heart, and
slowly sank down on a large stone lying at the entrance to his cave. But while he was waving
hands around him and above him, protecting himself from the tenderness of the birds, something else happened to him
more amazing: for he imperceptibly grasped at the thick, warm, shaggy mane; and in
at the same instant there was a roar before him — the gentle, prolonged roar of a lion.
"The sign is approaching," said Zarathustra, and his heart was transformed. AND,
indeed, when it brightened before him, he saw that at his feet lay a huge
a yellow beast, pressing its head to his knees; out of love, he did not want to leave him and
was like a dog that had found its old master. But the pigeons were no less
zealous in their love than a lion; and whenever the dove fluttered in front of the lion's nose, the lion with
shook his head in surprise and began to laugh.
Seeing this, Zarathustra uttered only one word: "My children are near, my children" -
then he became completely dumb. But his heart was comforted, and tears flowed from his eyes and
fell into his arms. But he paid no more attention to anything and sat motionless, not
already defending themselves from animals. The pigeons flew away and flew in, sat on his shoulders, caressed
his gray hair did not grow weary in his tenderness and bliss. And the mighty lion
he incessantly licked the tears falling on Zarathustra's hands, and growled timidly at the same time. This is how these animals behaved.
